Лицо у Антонины было совсем не радостное, а усталое и обиженное. На скуле у мрачного Юрия я заметила свежий кровоподтек.

– Вот ведь какая ерунда получается, – сказал мне Ваня, наклонившись к самому уху. – Когда титанические трудности пройдены, возникают трудности идиотические. Посуди сама: у нас есть все, чтобы сделать лучшее в мире пирожное. Продукты есть, кулинары есть, печка есть, а теперь я и рецептом владею. Вот оригинал. Вот перевод на русский. Забыли – подскажем, устали – поможем. Трудись – не хочу. Чего же нет? Доброй воли. Ты не поверишь, Яна, эти странные люди, твои друзья, отказываются испечь даже одно пирожное. Мне хватит одного для начала… Так ведь нет! Почему? Не желают. У них сомне-е-ения. Одна надежда на тебя, Яна. Ты у них вроде как в авторитете, пообщайся с ними.

– Яночка, мы не хотим… – шепотом призналась Антонина. – Я сама не понимаю, отчего так. Мы раньше их пекли, и все хорошо… А сейчас мне не по себе… Душа не лежит. Что-то скверное тут затевается. Я даже толком объяснить не могу, но чувствую…

– Антоша права, – согласился Юра. – Зрение легче обмануть, чем слух. Ваш голос, господин Щебнев, не вызывает у нас доверия. И рецепт, кстати, не ваш, а Яны. Она его нам достала. Ей решать, не вам. Без ее согласия никто из нас и пальцем не пошевелит.

– Рецепт никакой не Яны, а Парацельса! – с неожиданной злостью сказал Ваня. – Теофраста Бомбаста фон Гогенгейма. Бумажке полтыщи лет, вы случайно не забыли? От праха хозяина атомов не осталось. Никакие права теперь не действуют. Раз рецепт у меня, значит, он мой… ну или российского народа в моем лице, если вам от этого станет легче. Я же госчиновник, типа слуги народа.

– Триста миллионов долларе… – завел свою волынку Роршак. Для скупердяя, который сулил мне за любовь аж две с половиной сотни зеленых, это совершенно невозможная сумма.

– Вот! Видите? – Щебнев захлопал в ладоши. – А те, у которых все на слух, пускай прислушаются к голосу Америки. Мистер Роршак хоть понимает, у кого права. А ведь его босс, Пол Гоген-гейм, мог бы вякать о наследстве. Но он честно предлагает свои долларе… Что ж, дорогие гении, будь по-вашему. Вам нужно согласие Яны? Яна, скажи этим неразумным хазарам, что ты не возражаешь. Пусть пекут образец. И покончим с этим делом поскорее.

– Допустим, я возражаю, – сказала я. – И что теперь?

– Ты хорошо подумала?

– Я вообще привыкла думать.

– Уфф! – тяжело вздохнул Ваня. – Ка-а-а-ак же вы меня задолбали! Поубивал бы всех… Органон, спокойнее, не целься ни в кого, это такая фигура речи… Ну хорошо, хорошо, я же умный, я все предусмотрел… Значит, так: для всех команда «вольно» – временно. Тима, Органон, приглядите за гостями, а мы с нашей неуступчивой Яной Штейн ненадолго вас покинем. У нас будут вроде как сепаратные переговоры. Мы скоро возвратимся с консенсусом.