– Сейчас милицию вызову, хулиганы проклятые! – прозвенел из какого-то окна возмущенный старушечий голос, а в следующее мгновение Ганса швырнули в просторный салон машины.

В полутьме он заметил, что здесь уже кто-то есть. Какой-то человек рядом трясся, всхлипывал, давил из себя слова, но не мог выговорить ни единого. Ганс никак не мог его разглядеть, только запах одеколона показался очень-очень знакомым...

Один из молчаливых бугаев сел рядом, еще двое – впереди. Машина тронулась с места.

И вдруг до Ганса дошло – рядом сидит Кича! Это его одеколон лезет в ноздри, в его всхлипах проскальзывают знакомые нотки.

Гансу сделалось не по себе. Уж если его железный бригадир хнычет, как обиженный школьник, то чего ждать дальше?

– Кича! – прошептал он. – Ты?

Ответом было лишь нервное повизгивание.

– Где мы? – продолжал Ганс. – Кто это?

Бугай, сидевший рядом, не размахиваясь, ударил его ладонью по лицу, так что потемнело в глазах. Ганс замолчал, шмыгая носом, чтоб втянуть показавшуюся кровь.

Машина, негромко урча, быстро и проворно петляла по улицам. Город был почти пустой, только шли по одному, по двое запоздавшие прохожие. Ганс потихоньку впадал в панику, ему передалось состояние бригадира. Он силился понять, что это значит: трясущийся Кича, похищение, молчаливые незнакомцы со слоновьими ударами – к чему все это?

Может, раскусили историю с мальчишкой и теперь везут на разбор? Нет, не похоже – костоломы из больнички действовали не так. Тогда кто это?

Город закончился. Машина пронеслась еще пару километров по трассе и свернула в лес, запетляв среди частокола деревьев. Ганс все еще сохранял остатки самообладания. Он не знал, в чем виноват перед этими людьми, по-этому оставалась надежда на благополучный исход. А вот у Кичи, похоже, таких надежд не было – иначе он не стонал бы так.

Впереди блеснули огоньки, и вскоре показалась поляна, освещенная только светом фар от нескольких автомашин. Ганса и Кичу выволокли и швырнули на мокрую от росы траву. Ее запах, прохладный сырой воздух вдруг показались тошнотворными.

Почему-то обоим не связали руки и даже не поставили никого рядом присмотреть. Хлопали двери машин, сновали незнакомцы, невнятно переговариваясь. Ганс украдкой следил, нельзя ли молнией выскочить и скрыться среди деревьев. Увы, отовсюду светили фары, и люди тоже были везде. Центр поляны походил на освещенную цирковую арену.

Ганс осторожно повернул голову, переводя взгляд на Кичу. Тот ответил тусклым, подавленным взглядом. На бригадира было страшно смотреть: бледный, с разбитыми губами и всклокоченными волосами, он воплощал безо-глядный ужас обреченного человека.