И он резким движением разорвал на ней футболку. Но тут же получил удар по лицу, от которого мгновенно оказался в противоположном углу комнаты.

– Ты лишила меня глаза, – сообщил оттуда. – Скорее звони в «скорую».

– Хрен тебе, а не «скорая», – произнесла Витка нормальным голосом. Она стояла над ним в разорванной футболке, с обнаженной грудью и массировала правую руку левой.

– Оставшимся глазом я плачу. – Милош повозился, вытащил из кармана джинсов пачку влажных салфеток и стал кое-как прикладывать салфетку к распухшему веку.

– Так что, продолжаем? – поинтересовалась она и одним движением бедер стряхнула с себя мятые домашние шорты.

– Нет, Витка, я уже никого и никогда не смогу насиловать, – жалобно сказал Милош. – Я теперь инвалид.

– Вот и хорошо, – неожиданно легко согласилась Витка.

После чего, как и была – в разорванной футболке и в белых трикотажных трусах, – отправилась на кухню. Немного погремела там и вскоре вернулась с двумя стаканами, полными виски.

– Расскажи мне что-нибудь хорошее. – Она привалилась к его плечу голой грудью и одним махом выпила полстакана. – Да, что-нибудь хорошее. Про счастливых людей. Я таких не видела, но они же где-то есть, правда? Ходят себе туда-сюда, гуляют, радуются. Рожают детей, дарят подарки.

– Кстати, у меня вот радость, – доложил Милош. – Моя сестра нашла себе парня. Представляешь?

– Не представляю, – пожала плечами Витка. – Это такая редкость.

– Нашла себе парня, – умиротворенно повторил он. – И перестала сохнуть по этому козлу.

Витка рассеянно посмотрела на свою грудь и постаралась запахнуть изувеченную футболку.

– Не надо, – попросил Милош, – оставь как есть. Очень эстетично и…

– Я и не знала, что у тебя есть сестра. – Она, близоруко щурясь, рассматривала его синяк. – Болит сильно?

– Сестра у меня красавица и умница. Скрипачка, лауреат международных конкурсов. Но вместо того чтобы делать себе сольную карьеру, третий год ездит по миру с неприличным балаганом Давора Тодоровича. Нет, я сербов не люблю.

– Что? – Взгляд Витки неожиданно сфокусировался. – Давора Тодоровича? Какая прелесть!

– Ага, кто бы сомневался… – пробормотал Милош. – Спасаю тебя от депрессии, жертвую собственным глазом – а их у меня всего два! – а ты говоришь «какая прелесть». Нет, все-таки вы, бабы, суки. Причем все.

– Ну, прости…

– Бог простит. О чем это я? Ах, да. Ладно бы Бранка просто играла у него в оркестре, так ведь еще в него влюбилась. Влюбилась!