— Доктора, — пробормотал Нортроп. — Хотя бы шприц, дайте шприц! Боль…

— Хочешь, чтобы я убил боль? — осклабился Маурильо. — Ничего подобного. Только продержись. Поживи, пока мы наденем тебе шлем и запишем все это на пленку.

— Ты не работаешь для меня. Ты не в программе.

— Конечно, — ответил Маурильо. — Я теперь с фирмой Трансконтиненталь. Они тоже начинают показывать “Кровь и внутренности”. Только им не нужна вся это бумажная волокита — формуляры, согласие, отказы.

Нортроп задохнулся и от удивления открыл рот. Трансконтинентальные контрабандисты, они продавали пленки в Афганистан, Мексику, Гану и бог знает куда еще. Программа, которую даже не передают на мир по всем каналам. Никакого гонорара! Умирать в агонии ради выгоды банды грязных мошенников. Это хуже всего, подумал Нортроп. Только Маурильо мог пойти на такую сделку.

— Шприц! Ради бога, Маурильо, шприц!

— Ничего подобного. Через несколько минут приедет телефургон. Они тебя зашьют, и мы миленько отснимем материал на пленочку.

Нортроп закрыл глаза. Он чувствовал, как его внутренности словно горели в огне. Усилием воли он заставлял себя умереть — хотелось обмануть Маурильо.

Но тщетно. Он продолжал жить и страдать. Это тянулось час. Достаточно времени, чтобы записать его предсмертную агонию на пленку. И в последнее мгновение Нортроп подумал о том, как это чертовски стыдно — не показаться в полном блеске на своем собственном спектакле.

Доналд Уэстлейк СМЕРТЬ НА АСТЕРОИДЕ

Доналд Уэстлейк

СМЕРТЬ НА АСТЕРОИДЕ

Мистер Гендерсон призвал меня в свой кабинет только через три дня после моего возвращения на Землю. Это походило на поощрение — обычно разъездным агентам Танжерской всеобщей страховой корпорации не дают задерживаться на базе больше тридцати шести часов.

Гендерсон энергично потряс мне руку. Это означало, что он доволен моим отчетом и явно собирается подсунуть еще какое-нибудь запутанное дело. Радости мало. У меня даже мелькнула мысль, не вернуться ли назад, в отдел по расследованию краж и пожаров. Но я тут же подавил это желание. Хотя здесь мне и приходилось копаться в ворохе бумаг, одна бессмысленнее другой, зато правление безропотно оплачивало все непредвиденные расходы.

Я устроился в кресле, и Гендерсон начал:

— Вы хорошо поработали на Луне, Стентон. Вам удалось сэкономить для компании значительную сумму.

Я изобразил на лице скромную улыбку.

— Благодарю вас, сэр.

А про себя подумал, что компания вполне могла бы выделить из этой самой суммы некую толику для парней, которые ради нее гоняют к черту на кулички.