Нет, он не ощупывает её, неожиданно осознал Лазарь – он её бьёт.

– Других вариантов не оставалось, – отрывисто объяснила Хеспия. – Алтарь был близко…

Умар стиснул зубы:

– Сейчас хотя бы не ври. Ты с самого начала всё это придумала.

ХЛОП! ХЛОП! ХЛОП!

Яника шагнула вперёд, открыв рот для реплики, но Лазарь перехватил её за запястье: «Молчи!» Бельфегор обозревал происходящее с нескрываемым удовольствием на буйно заросшем лице. В чёрных глазах застыло напряжённое терпение хищника.

ХЛОП-С! ХЛОП-С! ХЛОП-С!

– Свобода всегда была для тебя важнее. В наших отношениях ты ценила только свою независимость. Думала, он тебе её сохранит! Надеялась, он окажется великодушней меня!

Он не спрашивал – он утверждал. Голос Умара был спокойным, почти убаюкивающим. В его обречённой умиротворённости крылось что-то зловещее. Как и в похлопываниях – жестоких в своей холодности.

БАХ! БАХ! БАХ!

– А он оказался ещё хуже. Ха! Могу представить твоё разочарование. Вот облом...

Смятым подбородком Хеспия лежала на плече Умара и жмурилась от боли.

– Умар, прекрати… (БАХ!) Отпусти … (БАХ!) Мне… (БАХ!) Больно… (БАХ!)

– Но я, хотя бы, был откровенен с тобой с самого начала! Ты всегда знала, чего от меня ждать. Я был для тебя, как открытая книга. И ты читала её, пока она тебе не наскучила…

Б-БАХ! Б-БАХ! Б-БАХ!

– Я бросила читать, когда поняла, что мне не нравится то, что я читаю!

Хеспия прокричала это на одном дыхании, не сбившись ни в одном слоге. Умар замер, избиение остановилось. Ушей Лазаря достиг облегчённый выдох Яники. Потом Умар отстранился от Хеспии, опустил руки ей на плечи и сильно стиснул в ладонях. Хеспию била крупная дрожь, точно инерция от ударов ещё сохранялась в теле.

– Отпусти меня, – тихо попросила она.

Рука, в которой Умар держал револьвер, легко соскользнула с её плеча и ткнулась дулом в щёку лежащего без сознания Донгана.

– А эта, значит, нравится? – нараспев спросил Умар и взвёл большим пальцем курок. – Эта тварь?