– Это неважно, – возразила Яника. – Ты проиграл. Ты проиграл, но отказался присоединиться к Ведущему и остался человеком. Ты – исключение. Всю жизнь ты искал подобного себе, родственную душу. Ведь исключение доказывает правило. Наконец, ты нашёл его во мне.

Теперь все смотрели на Лазаря. Кто-то удивлённо, кто-то с жалостью, а кто-то и с плохо скрываемым отвращением. Лазарь не пытался разобраться, кто и как. Теперь уже было плевать. Когда стоишь на краю крыши, держась одной рукой за верёвку, привязанную к печной трубе, такие мелочи теряют вес.

– Ты с самого начала обо всём догадывался, – подвела итог Яника. – Просто не хотел признаться себе в этом. Сама перспектива так крупно ошибиться в человеке, якобы изученным тобой вдоль и поперёк, претила твоему непомерно раздутому эго. Разве я не права?

Это было равносильно признанию. Дара охнула и отшатнулась, хватая за руку белую, как гейша, Айму. С лица Матвея улетучилась сонливость. Сенс растеряно хлопал глазами: он так и не расстался с надеждой найти логическое объяснение происходящему. Марсен выглядел совершенно разбитым. Он не сводил потрясённого взгляда с Лазаря – тот снова опошлил все его идеалы, и мальчишка ненавидел его за это.

– Почти, – уклонился Лазарь. – Я догадывался. Но были поводы для сомнений и помимо эго. Будь ты шпионом, логичнее было бы подгаживать мне исподтишка, сливая Игру за Игрой. Но нет – ты помогала. С твоим появлением мы выиграли семь Игр кряду – мой «personal best». Теперь ясно, почему. Хотела покрепче привязать к себе, чтобы потом побольнее оторвать?

– А привязала? – с хитринкой в голосе спросила Яника.

Лазарю показалось, или в её вопросе скользнул личный интерес? А впрочем, что тут такого? Все эти месяцы она старательно обрабатывала его, так что нечего удивляться, что теперь ей любопытно узнать результат.

Все посмотрели на Лазаря, как будто их самих только это и волновало. Вообще-то, так оно на самом деле и было. Ответ беспокоил их не меньше, чем самого Лазаря.

Пора заканчивать этот спектакль.

– Всё это время ты была человеком Бельфегора до мозга костей, и никогда моим, – сказал Лазарь, сползая опорной ногой к самой кромке шифера. Солнце полностью исчезло за коньком. В сгустившихся сумерках лица друзей казались размытыми серыми пятнами. – Признаюсь, я недооценивал его. Сегодня он уничтожил мою счастливую действительность точь-в-точь, как сделал это с действительностью Марты.

– Лаза-арь, – предостерегающе протянул Сенс, первым почуяв неладное. На то он и лучший друг. – Не смей.

Лазарь свесился над краем, насколько позволяла верёвка, и ещё раз посмотрел на Янику – та с живым интересом наблюдала за его манипуляциями. Он попытался разглядеть её лицо, черты которого изучил наизусть. На секунду ему померещилась в них неподдельная тревога. Появилась и сразу исчезла.