– Вторую подсказку дала Дара, – Лазарь старался поддерживать в голосе твёрдость, но с каждым новым словом это давалось всё труднее. – Рядом с Яникой она ощущала сильный страх, который чудесным образом исчезал, когда исчезал я. В этом вопросе я, конечно, профан, но, думаю, страх человека, провозящего в багажнике труп через полицейский кордон, на вкус и цвет примерно такой же.

Говорить стало почти больно. Слова вылетали из горла, как лезвия – Лазарь запинался на каждом втором. В уголках глаз неприятно пощипывало.

– Третью подсказку дал Сенсор. Погружая Янику в инсон в первый раз, я не удержал её… точнее, она сама выбросила меня наружу. Словом, я очнулся в яви, а она оказалась заперта внутри. Полный провал. В первый раз без провожатого тоннель не найти, это всем известно. Казалось бы, одним комнатным растением в квартире Яники должно стать больше. И вдруг... – Лазарь хлопнул себя ладонью по бедру, – она чудесным образом находит дорогу назад. Сама. Много вы знаете новичков, способных на это? До того раза я не знал ни одного. И не знаю до сих пор.

– Для неё это погружение было не первым? – домыслил Сенс.

– Думаю, даже не вторым… – бесцветно подтвердил Лазарь.

Он поменял опорную ногу и снова перехватил верёвку. Вдруг он подловил себя на том, что совершенно не хочет находится здесь, на краю этой крыши. Невыносимо сильно захотелось разжать пальцы и познать, наконец, ощущение свободного полёта. Сделать что угодно, лишь бы уйти поскорей из этой отвратительной действительности, от этой сокрушительной правды. Марте это удалось.

– На четвёртую подсказку навёл Марс, – Лазарь говорил через силу, в горле булькало и клокотало. Он вообще сомневался, понимают ли его внизу. – Недавно он назвал меня «падлой». Дескать, это я сдал Бельфегору наши планы относительно «Марафона», чтобы подставить под удар Матвея ради каких-то своих целей. Он оказался наполовину прав. Кто-то действительно сдал Бельфегору наши планы, но это был не я. К слову, Яника тоже сделала это наполовину. В конце концов, Бельфегор ничего не знал о нашем маленьком спектакле. Когда у Хеспии раскрылись крылья, он искал свою челюсть где-то в траве, и это было подлинно.

Оттягивать дальше было невмоготу. Лазарь нашёл в себе силы наклониться и посмотреть на Янику. Одного взгляда хватило, чтобы понять: ошибки быть не могло. Увиденное потрясало до глубины души. Пальцы едва не разжали петлю, опорная нога задрожала в колене. А ведь правда больно, чёрт! Пожалуй, даже больнее, чём ожидалось. Одно дело готовится к худшему – это не так тяжело, поскольку даже в девяностодевятипроцентной вероятности оказаться правым, остаётся один маленький процент надежды на ошибку, – и совсем другое потерять последний процент.