Во-вторых, не оправдался расчет доктора на то, что, узнав столь внезапно о существовании уже взрослой дочери, Элтон Бэдфул ограничится лишь изучением юридической стороны проблемы. Доктор думал одно, а граф, видите ли, взял да и обратился к Доулингу… Внешне, как, может быть, думал доктор, все это выглядело достаточно убедительно. Дескать, что же делать? — наследник убит, но, по счастью, нашлась наследница. Кстати, так оно в целом и было, потому что само появление Веры скрасило графу последние дни. Но для Доулинга-то это — возможный мотив убийства!

В-третьих, как ни странно, я считаю, главной ошибкой Хестера было то, что он попал сюда, в наш «Клуб по средам». В самом деле — ведь ни проницательность Арбо, ни интуицию Эрделюака не предусмотришь… Тут уж доктора, как говорится, подвела любовь к живописи.

Все переглянулись, с откровенной дозой удовлетворения подмечая, что отдельные переживания каждого из них именно вот сейчас сливаются, как это и бывало прежде, в одно…

— О портрете, — продолжил Хьюз, сделав короткий жест в сторону Эрделюака, как бы на минуту выделяя его средь равных. — Дорогие наши хозяева, как я твердо теперь уверен, до сих пор еще сердятся на меня за то, что я, будто бы опрометчиво, уговорил их показать «Двойной портрет» Хестеру… Что ж, я прекрасно помню собственную свою реакцию, когда я в первый раз увидал портрет, — сознаюсь, я был не просто ошарашен, я был смущен! Да имеет ли право Ник, впрочем, как и любой другой художник, сокровенное, но чужое обнажать столь явно? И не просто обнажать, но и выставлять его затем на обозрение, может быть, всему миру?.. А с другой стороны, не в этом ли, в конце концов, и состоит истинный смысл подлинного искусства?.. Тут в мои сомнения и вмешалась как раз Мари, убедив меня взглянуть на вещи под совершенно иным углом. Ибо то, что Ник и Арбо ощущали интуитивно, для нее уже отчасти подтверждалось работой в агентстве «Лоуренс Монд». Вот почему я взялся уговорить нашего маэстро и Кроху продемонстрировать портрет всем вам. — Хьюз вздохнул. — Виноват, друзья мои, но «сюрприз», как мы с Мари его называли, был на самом деле следственным экспериментом…

— Арри, извини, — вмешался Эрделюак. — Все-таки экспериментом он был для вас. А для бедняги Хестера — жуткой провокацией, как я понял.

— Совершенно верно, — спокойно ответил Хьюз. — Провокацией — и для Хестера, и для вас, родные… Важно было, чтобы реакцию всех, в том числе, конечно, и мою, и Мари, Хестер воспринимал естественно. Надо было заставить его «раскрыться» — хоть на секунду! И немедленно — тут же, намеком — заставить его подумать, что его уже кто-то подозревает в преступлении… Там, где все мы увидели очередной шедевр, о глубинной сути которого, можно гадать и спорить, Хестер разглядел край пропасти, что могла в любой миг оборвать его скользкий путь.