– Расскажи ему, Ариас, познакомь нас, – низкий бархатный голос звучал спокойно и удовлетворенно.
– Ты сначала покажись, Саммаэль, – дерзко и гневно произнес Ариас. – Я что, с воздухом его знакомить буду?
Ангела обдало мертвым холодом.
– Ты бы хорошо подумал, прежде чем разговаривать со мной в таком тоне, – насмешливо заметил Саммаэль. – Ты, кстати, не уточнил, в каком именно облике мне проявиться. Деточка ведь испугаться может… – Саммаэль снова рассмеялся.
– Ариас, кто это? – голос Флайса был испуганным и встревоженным.
– Саммаэль, повелитель Тьмы, – мрачно ответил ангел.
Аумэ прижался к своему наставнику:
– Ариас… Ариас, мне плохо… очень плохо… так холодно…
– Может, ты уйдешь наконец?! А, Саммаэль? – вызывающе выпалил Ариас. – Тебе самому не плохо рядом с аумэ? Нетронутый свет Первоисточника не жжет?
Невидимый собеседник рассмеялся еще громче:
– И ты смеешь
Понимая, что иного выхода нет, Ариас взял малыша на руки и растворился в воздухе.
Федя очнулся, застонал, приподнял голову. Сквозь марево он видел пальмы, чувствовал запах воды… Тело не слушалось. Собрав последние силы, Федя полз по раскаленному песку. Он уже не смотрел на руки и пытался не думать, лечится ли вообще ожог такой степени. Он смотрел вперед. Там – конец мучениям. Там – прохлада… вода… спасение…
Вот они… пальмы… под ними нет солнца… где-то вода… каждое движение – невыносимая пытка… и вдруг… Неужели это не мираж?!! Из-под камня довольно внушительных размеров бил фонтан чистейшей голубой воды. Вокруг камня образовалось маленькое прозрачнейшее озерцо. Радости не было предела. Забыв о боли, Федя, как мог быстро, дополз до фонтана и всем телом плюхнулся в воду. Его обдало такой свежестью и прохладой, что большего счастья нельзя было и представить. Федя пил, пил… Набрал воздуха, окунулся в воду с головой. Казалось, из головы пошел пар. Вынырнув, Федя ощутил, как боль уходит. Посмотрел на руки. Зрачки расширились от удивления: ожоги исчезли, будто их и не было. Литвинов дотронулся до лица. Все исцелилось, как по мановению волшебной палочки!
– Это живительный источник.
Юноша поднял голову. Перед ним стоял Кредулус.
– Это святой, живительный источник, – сердито повторил гном, – а ты в него залез в своих грязных кроссовках! Из него вообще только пьют!
Федя смутился, вылез из воды. Всего пережитого как не бывало, он чувствовал себя прекрасно: здоровым, свежим и отдохнувшим. Видимо, этот источник и мертвого на ноги поставит.
Гном испепелял юношу взглядом.
– Ну, извините… – пробормотал Федя. – Я же не знал.
– Ладно, – Кредулус немного смягчился. – Вот видишь, много света и тепла тоже плохо. Ну что ж, теперь – следующий уровень. Запомни только одно: выход – в отражении, – гном хлопнул в ладоши и исчез.
В секунду все вокруг преобразилось. Федя стоял посреди просторного зала с резными колоннами. Огляделся, присвистнул: он будто попал в сказку из «Тысяча и одной ночи», во дворец какого-нибудь султана. Пол был покрыт изысканными коврами в бордовых тонах. Неподалеку располагалось широкое ложе (именно ложе: назвать такое великолепие «кроватью» язык бы не повернулся), на которое ниспадали шелковые полотна нежно-лилового, с золотой отделкой, балдахина. На ложе и на полу вокруг него с художественной небрежностью раскидано множество больших мягких подушек с золотистыми кистями. Все усыпано благоухающими лепестками роз. На небольших резных столиках, разных по высоте, стояли живые цветы в расписных вазах, инкрустированные золотом и драгоценными камнями кальяны, всевозможные статуэтки, огромные блюда с фруктами, у половины из которых Федя даже не знал названий. Юноша посмотрел под ноги. На ворсистый, расшитый золотом ковер, наверное, очень дорогой, с Феди стекала вода, вперемешку с песком и грязью. Не успел Литвинов осмыслить этот факт, как в зал вбежала стайка юных девушек в костюмах для арабских танцев. Федя смутился до предела, покраснел как помидор. Девушки же принесли богато расшитый халат, подбежали к Феде и, улыбаясь, принялись снимать с него мокрую одежду. Юноша растерялся до такой степени, что едва смог пролепетать, мягко сопротивляясь:
– Нет… спасибо… я… можно я так останусь?.. Мне… мне так больше нравится…
– он даже не знал, понимают ли юные создания его слова. Федя выхватил у одной из девушек свою мокрую рубашку, до сих пор служившую головным убором, поспешно развязал узел, надел, однако застегнуть пуговицы уже не удалось: пришлось срочно застегивать джинсы.
Девушки оказались смышленые, настаивать не стали. Они утянули Федю за собой, уложили на мягкие подушки. Зазвучала сладострастная восточная музыка, начался танец. Федя готов был сквозь землю провалиться. Он понял: роль заморского принца ему не подходит категорически.
Неожиданно в голове раздался голос Дэи: «Будь очень осторожен. Тебя хотят убить. Ни в коем случае ничего не ешь и не пей!» Федя мысленно ответил: «Хорошо». А кстати, перекусить совсем бы не помешало.
Танец становился все более чувственным, более соблазнительным. Появилась новенькая, накрытая с головой длинным покрывалом. Какое-то время она танцевала под этой легкой струящейся тканью, разжигая любопытство до пылкого волнения. Феде вдруг очень захотелось снять полотно. Невольно он подумал об Ирине. Если бы это была она… Девушка подбежала вплотную. До Феди дошло: сдернуть ткань предлагается ему. Он тихонько взял покрывало за самый край, аккуратно потянул его на себя и замер. Танцовщица была ослепительной, неземной красоты. Длинные, почти до колен, черные, как смоль, струящиеся волосы; такие же черные глаза с ресницами чуть ли не до бровей, алые пухлые губки… Восточное одеяние, покрытое сверкающими камнями, подчеркивало безупречность точеного смуглого тела с нежной бархатной кожей. Юная красавица продолжила танец, грациозно, изящно и так горячо… Она смотрела Феде прямо в глаза, и он не мог оторвать от нее взгляда, словно загипнотизированный. Ближе… Еще ближе… Девушка грациозно села к Феде на колени, обняла, прильнув тонким упругим телом. Точеные пальчики нежно коснулись мокрых кудрей, и не успел юноша опомниться, как незнакомка поцеловала его в губы. Естественно, что… Ну а как еще может отреагировать тело пятнадцатилетнего юноши в подобной ситуации?! Точно холодный душ, в голове прозвучал встревоженный голос Дэи: «Федя, не отключайся… будь осторожен…» Девушка, лукаво улыбаясь, соскользнула с Фединых колен и продолжила танец. Теперь она кружилась только рядом с ним, «ненароком» задевая его нежной рукой. Воздух будто нагрелся. Как душно! Терпкий запах цветов и благовоний, наполняющий комнату, стал невыносимым, юноше больше всего на свете захотелось глотка свежего, чистого воздуха… Красавица снова поцеловала его… Почему ему так плохо?.. Голова кружилась… душно!!! Воды, хоть немного попить… Словно в тумане Федя увидел, как юное создание подносит ему кубок, нежно заглядывая в глаза. Он взял кубок в руки. Такой прохладный… «Очнись!!! Не пей!!! Тебя отравят, Федя, очнись!!!» – где-то очень далеко звучало в голове… Чей это голос? Что он говорит? Федя поднес кубок к губам. «НЕ-Е-Е-ЕТШ!» Услышав наконец отчаянный крик Дэи, Федя точно проснулся, до сих пор не понимая, что происходит. «НЕ ПЕЙ!!! ВЫЛЕЙ ЭТО!!!» Вздрогнув, Федя покачнулся и случайно вылил содержимое кубка на девушку. В ту же секунду она дико закричала, схватившись за лицо. Вмиг ее лицо и тело покрылись страшными ожогами. Вскрикнув последний раз так, что задрожали стены, прелестная танцовщица упала на пол и больше не шевелилась. В ужасе, Литвинов вскочил на ноги. Господи, что же это?!! Он, не отрываясь, смотрел на бездыханное тело. Внезапный шум привел юношу в чувство. Открылось несколько дверей, в зал вбежали мужчины с саблями, человек двадцать. Федя даже не понял, откуда раздался низкий властный голос:
– Он убил ее. Отрубите ему голову.
В панике, юноша огляделся вокруг. Повинуясь более инстинкту, нежели разуму, он схватил полотно балдахина, отбежал назад и, повиснув на нежном шелке, как на лиане, ударил обеими ногами в грудь одного из мужчин. Тот упал, выронив саблю. Федя подхватил ее и в секунду, как по канату, влез по балдахину на деревянную конструкцию над ложем, сам не понимая, как у него это получилось. Физрук бы сильно удивился. Юноша отрубил широкие полотна и одно за другим кинул их вниз. Пока противники выпутывались из ткани, Литвинов спрыгнул на мягкие подушки, чуть не по головам пробрался к двери, прихватив по дороге еще одну саблю, пулей вылетел из зала и сломя голову помчался по широкому коридору с резными колоннами. Выход… нужен выход… Вспомнился скрипучий голос Кредулуса: «Выход – в отражении». В отражении… в отражении… Зеркало! Нужно найти зеркало… Федя открыл первую попавшуюся дверь, заметался по пустому залу, сдирая портьеры. Ничего. Выбежал в другую дверь, оказался на большом балконе. Донеслись звуки погони. Топот ног приближался. Федя посмотрел вниз… Перелез через перила, спустился на балкон этажом ниже… Зал… Здесь тоже ни одного зеркала… За дверью оказалась винтовая лестница.
– Вот он! – раздалось за спиной.
Не оглядываясь, Федя со всех ног несся по лестнице вниз. Дверь… Скорее… Маленькая темная комната… Другой выход… Юноша помчался по лабиринту узких коридоров. В какой-то момент ему показалось, что он оторвался от погони. Остановился, согнулся, тяжело дыша, в боку невыносимо кололо, сердце готово было выпрыгнуть из груди. Снова послышался топот. Федя кинулся дальше, но… О Господи!!! Впереди показались мужчины с саблями. Литвинов как загнанный зверь метнулся назад, но было поздно: его окружили. Ни одной двери, бежать некуда… Федю трясло. Он прижался к стене, держа сабли наготове в обеих руках. Вот он, конец Игры… Отбиваясь изо всех сил, юноша внезапно, в долю секунды, увидел в клинке сабли свое отражение, и… его осенило. К его горлу приставили острое лезвие, но он уже успел поднять руку и, судорожно поймав отражение, посмотрел себе в глаза. Все исчезло в мгновение: преследователи, коридор, сабля в руке… Словно растворилось в воздухе. Он стоял на красивой лужайке, покрытой зеленой травой, посреди угрюмых высоких скал.
Задыхаясь, в изнеможении, Федя опустился на землю. Рядом бесшумно появился Кредулус. Он был сильно встревожен:
– Ну ты даешь, парень. Я уж думал, тебе конец.
– Я тоже.
– Что-то не так. Вернее, все не так. Сбой идет в Игре. Все по-другому было задумано.
– Как это?
– Такое ощущение, что живым тебя отсюда не выпустят. Кто-то изменил программу, и этот кто-то явно хочет тебя убить. Последний уровень остался… Посиди, надо тебе отдохнуть немного.
Федя лег на траву. Над головой раскинулось ясное голубое небо. Далеко в вышине едва заметными перышками плыли маленькие невесомые облака. И в эту минуту Феде так захотелось жить, так захотелось дышать, чувствовать, любить… Хотя бы раз еще увидеть Ирину, просто увидеть… Обнять маму… Дотронуться до клавиш, услышать рождение звука… Поехать к морю, вдохнуть соленый влажный воздух… Нет, он дойдет до конца. Он выйдет из Игры, что бы дальше его ни ожидало. Ему есть ради кого жить, ему рано умирать! Глубокая, сильная жажда жизни переросла буквально в физическое ощущение, забилась в каждой клеточке, не позволяя ни расслабиться, ни сдаться. Федя сел, повернулся к гному и твердо проговорил:
– Я готов. Давайте дальше.
Кредулус как-то странно посмотрел на подростка, тихо сказал:
– Ты прости меня. За первый уровень. Злой я был, сам не понимаю, что на меня нашло. Держись, может, еще обойдется.
Федя слабо улыбнулся. Кредулус же продолжил:
– Этот уровень последний. Выход из него – вон на той горе, на самой вершине, – гном указал на высоченную скалу, которая виднелась за большим холмом. – Сначала нужно подняться на холм, дальше будет мост, по которому пройдешь к скале, ну а после останется добраться до вершины. Заберешься – окажешься дома.
Федя оглядел скалу. Издалека она казалась совершенно неприступной. Вершина, покрытая снегом, утопала в облаках.
Стараясь ни о чем не думать, юноша решительно пошел вверх по тропинке. Физическая усталость брала свое. Мышцы болели, мокрые кроссовки сильно натирали ноги. Идти в гору становилось тяжелее с каждой минутой. А ведь это еще только начало… Тропинка повернула куда-то влево. Растительность постепенно исчезла, сменившись голыми серыми камнями. Литвинов обогнул верхушку холма и… вскрикнув, резко отпрянул назад. Перед юношей зияла глубокая пропасть. Прижавшись спиной к скалистому выступу, он осторожно посмотрел вниз. Далеко на дне торчали острые камни. Вот мост… Гнилые дощечки, связанные тоненькими веревками, и две веревки вместо поручней. Такой мост и кошку не выдержит…
Федя сполз вниз по холодному камню, сел на землю. Кто-то хочет его смерти. Кто-то хочет его смерти! Идиотизм! В чем он виноват?! Так глупо… Умереть в пятнадцать лет, притом неизвестно за что… К горлу подступил комок. «Только вот не надо впадать в истерику», – попытался успокоить сам себя подросток. Но как?! Как преодолеть этот проклятый страх?! Федя вспомнил Иришу. Он так и не сказал ей самого главного. Мысленно попрощавшись с любимой, Литвинов обреченно ступил на мост.
Сделав несколько шагов, юноша перевел дыхание. Мост скрипел, но все же его выдерживал. Появилась слабая надежда. Медленно, шаг за шагом, Федя передвигался над пропастью, едва балансируя на тонких дощечках. Он практически закрыл глаза, чтобы не смотреть вниз. Внезапно порыв сильного ветра качнул шаткую конструкцию в сторону. Словно огромные качели, мост быстро поплыл влево… обратно… снова влево… Федя заорал, вцепившись в веревки, балансируя на доске, как на сноуборде. Постепенно ветер стих, жуткий танец моста прекратился. Федя судорожно вдохнул воздух, не двигаясь, приходя в себя, немного постоял. Колени дрожали так, что подросток не понимал, каким образом ему еще удается держаться на ногах. Справиться с дрожью не получалось. В диком напряжении, Литвинов заставил себя сделать шаг, другой… еще один… еще…
Осталось совсем чуть-чуть, он почти подошел к концу, и вдруг… за спиной юноши внезапно раздался истошный крик:
– Помогите!!! А-а-а-а-а!!! Помогите!!!
Федя осторожно обернулся. На середине моста над пропастью висел Кредулус. Несколько досок, обломившись, летели вниз. Гном ухватился за оборвавшуюся веревку, еще чуть-чуть – и он упадет! Федя побелел как полотно. Очередная ловушка? Но… оставить его там?! Смотреть, как этот человечек сорвется вниз и умрет?! Литвинов решительно развернулся и направился обратно. Собрав все свое мужество, он передвигался намного быстрее, боясь, что гном не удержится. Добравшись наконец до места, Федя лег на доски, стараясь не смотреть вниз:
– Давайте руку, скорее!
Кредулус пытался ухватить юношу за руку, но сделать это никак не удавалось. Федя подполз ближе. Свесившись над пропастью, он схватил гнома за запястье и начал вытаскивать на мост. Что-то предательски скрипнуло. Юноша замер… Вроде нормально. Задыхаясь, Литвинов вытащил незадачливого проводника. На мгновение взгляды встретились… И тут… одна из веревок, связывающих доски, с треском порвалась.
– Держись!!! – крикнул Кредулус.
Федя обеими руками ухватился за оставшуюся веревку. Доски падали в пропасть одна за другой. Мост разваливался на части. Подросток закричал от ужаса… Снова раздался треск, вторая веревка порвалась…