Ложь единственного человека, за которого Джузеппе боролся и с которым мечтал о вечности, убила.
Ложь единственного человека, за которого Джузеппе боролся и с которым мечтал о вечности, убила.
Папа с радостью предоставил приют главному свидетелю. Лоренца даже не взглянула на поражённого мужа… Но то было только началом долгого жестокого кошмара. Сен-Жермен перед бессмертными отказался от ученика, ни мгновения не потратив на раздумья, словно давно намеревался сбросить груз. Джузеппе понимал, что зашёл слишком далеко, но после решения наставника перестал жалеть о безрассудных поступках. Он чувствовал себя порванным на куски.
Папа с радостью предоставил приют главному свидетелю. Лоренца даже не взглянула на поражённого мужа… Но то было только началом долгого жестокого кошмара. Сен-Жермен перед бессмертными отказался от ученика, ни мгновения не потратив на раздумья, словно давно намеревался сбросить груз. Джузеппе понимал, что зашёл слишком далеко, но после решения наставника перестал жалеть о безрассудных поступках. Он чувствовал себя порванным на куски.
Лоренцу он нашёл в монастыре. Бывшую жену Джузеппе застал за усердным чтением Библии. Ей сразу же стало ясно, зачем он пришёл. Джузеппе замер посреди холодной пустынной кельи, восхищённый красотой этой женщины. Ни годы тягот и неясностей, ни злоключения, ни широкая сутана не испортили облик Лоренцы.
Лоренцу он нашёл в монастыре. Бывшую жену Джузеппе застал за усердным чтением Библии. Ей сразу же стало ясно, зачем он пришёл. Джузеппе замер посреди холодной пустынной кельи, восхищённый красотой этой женщины. Ни годы тягот и неясностей, ни злоключения, ни широкая сутана не испортили облик Лоренцы.
— Здравствуй, мой огненный ангел, — по мере его приближения глаза итальянки наполнялись ужасом. — Полагала, я забуду о твоём предательстве? Уеду, не навестив?
— Здравствуй, мой огненный ангел, — по мере его приближения глаза итальянки наполнялись ужасом. — Полагала, я забуду о твоём предательстве? Уеду, не навестив?
Лишь крепкие духовные узы не позволяли Джузеппе сразу свернуть ей шею.
Лишь крепкие духовные узы не позволяли Джузеппе сразу свернуть ей шею.
— Почему? — в отчаянии прокричал он. — Чем я заслужил эту ненависть?
— Почему? — в отчаянии прокричал он. — Чем я заслужил эту ненависть?
— Нет, я… я не испытываю ненависти.
— Нет, я… я не испытываю ненависти.
— Тогда почему?
— Тогда почему?
— Я больше не могу жить во имя твоё.