ГЛАВА XXIII Пламя
Мак Кеннан кончил. Воцарилось тяжелое молчание. У О’Киффе и Джонсона не хватало духа прервать молчание. Мак Кеннан сидел спокойно у письменного стола; взгляд его был устремлен вдаль. О’Киффе закрыл лицо руками. Джонсон был потрясен. Он почувствовал сострадание к Мак Кеннану, сидящему перед ним, но так как он был только человеком, то его главным образом волновала мысль о том, что его теория оказалась неправильной. Это была его первая ошибка с тех пор, как он стал сыщиком, и из-за ошибки пострадал невиновный. Завтра же нужно освободить Крегана. Сыщик украдкой взглянул на О’Киффе, боясь встретить его насмешливый взгляд, но молодой репортер продолжал сидеть, закрыв лицо руками.
Наконец, Джонсону стало слишком тяжело молчать, и он спросил:
— Не будете ли вы любезны объяснить мне, каким образом вы совершили это преступление?
— Когда гости ушли, — ответил Мак Кеннан, — в Бриар-Маноре остался один доктор Торнтон. До тех пор, пока он оставался в комнате, я ничего не мог делать. Когда он ушел, Кардиф вошел в библиотеку, где его ждала дочь. Девушка была чрезвычайно взволнована и, мне кажется, они ссорились друг с другом. Кардиф открыл дверь и, по-видимому, позвал кого-то. Вошел слуга, но вскоре вышел. Через минуту вышла и мисс Кардиф. Как только она вышла из библиотеки, в комнату вошел Креган. Кардиф был, вероятно, в чрезвычайно плохом настроении, так как через некоторое время стал ссориться с Креганом. Приблизительно через пять минут мистер Креган вышел.
— Вы видели, как он ушел из дому? — спросил Джонсон.
— Да. Он немедленно ушел из дому. Кардиф направился в спальню. Между тем, в библиотеку вошел слуга, поставил на стол виски и соду и вышел из комнаты. Кардиф вернулся, сел за письменный стол, открыл ящик и вынул оттуда бумаги. Я узнал свои бумаги. Я вам уже сказал, что решил его убить. Быть может, я бы все же не сделал этого, если бы не увидел выражения его лица. Этот человек захлебывался при мысли о деньгах, которые он заработает, использовав мое изобретение для массовых убийств. Открытие, предназначавшееся для блага человечества, попало в руки предателя; голубой луч послужит для угнетения слабых и бедных и вместо мира справедливости и счастья, который я себе представлял, я увидел мир нужды, страданья и торжествующей тирании. Я бросился к своему аппарату, нажал рычаг и направил на предателя голубые лучи. Кардиф отодвинул бумаги, налил себе виски и поднес бокал к губам. Я привел в движение аппарат, луч, как молния, прорезал стену библиотеки, и Кардиф замертво упал на пол. Тогда я приостановил действие аппарата.