— И когда я вернусь домой, — закричал молодой врач вне себя от волнения, — я выведу вас на чистую воду! В Америке было немало скандалов, но такого она еще не знала. — Он глубоко вздохнул. И с каким удовольствием я прочитаю в газете, что…

— Что доктор Герберт Соммервиль приговорен к двадцати годам тюремного заключения, — с саркастической улыбкой перебил его Лэй.

Соммервиль смертельно побледнел. Глаза у него полезли на лоб.

— Негодяй, подлая собака!! — кричал он вне себя от гнева. — Преступление, за которое грозит мне тюрьма, благороднее каждого вашего поступка.

— Закон придерживается другого взгляда, — усмехнулся Лэй.

— Закон!! Если бы у меня был роскошный особняк, если бы я был знаменитым врачом, если бы ко мне ходили ваши надушенные и наштукатуренные жены и дочери, если бы я, «помогая» им, ограждал от позора «благородные» семьи, тогда правосудию не было бы никакого дела до меня. Но я был маленьким, незаметным врачом на Боуэри, и явилась ко мне несчастная женщина, которая не знала, как прокормить своих пятерых детей и которой угрожал появлением шестой…

— Закон приравнивает ваше преступление к убийству, — равнодушно перебил его снова Лэй.

— Допустим, назовем это убийством. Но кто убийца? Женщина, для которой величайшее счастье обращается в проклятье из-за того, что вы обрекаете на голод и ее и не рожденного еще ребенка? Врач, который хочет избавить человека от голода и нужды, который хочет спасти отчаявшуюся женщину от рук какой-нибудь бабы, которая искалечит ее навсегда? Или вы, строители этих порядков, при которых плодородие становится проклятием, вы — защитники этой системы, вы…

— Не волнуйтесь, мой юный друг. Какой смысл! Вы живете на Адском острове, — он насмешливо подчеркнул это название, — и проживете здесь до конца своих дней. Я советую вам не смотреть на вещи так трагично. Вы действительно можете помешаться, а жаль было бы.

— Да и ваши упреки лишены всякого основания, Соммервиль, — вмешался в разговор второй господин, до сих пор молчавший. — Вы здесь очень хорошо устроились, живете в отличном домике, хорошо питаетесь, работы у вас немного; всякий другой на вашем месте был бы чрезвычайно доволен.

— Но я человек, а не дикий зверь. Я не могу видеть, как…

— К тому же вас никто не заставлял подписать договор, — заметил Лэй.

— Вы приставили мне револьвер к виску. Что мне оставалось делать? Я был молод, я только начал практиковать. Вся жизнь была впереди. Я был помолвлен, я собирался через два месяца жениться. Тут вы явились. И какой черт выдал вам мою тайну? И вы, Лэй, положили на стол проклятый договор и предоставили мне на выбор: подписать договор или сесть на скамью подсудимых. Двадцать лет тюремного заключения! Вы весьма ярко описали мне тогда эту перспективу. С другой стороны, очень невинно звучавшее предложение: поселиться в качестве врача на этом острове в вашем «имении», — он горько улыбнулся. — Мне было двадцать пять лет, и в молодом оптимизме я не мог поверить, что я должен будут всю жизнь провести на острове. Я подписал договор, — он сжал кулаки и продолжал сдавленным голосом: — и приехал сюда на Адский остров.