Однажды вечером Блэк сидел с Лэем и Беннетом в белой вилле. Лэй праздновал день своего рождения. Изысканные вина и водки не преминули оказать соответствующее действие на Беннета; полчаса уже он лежал как бревно на диване и храпел. Лэй тоже был совершенно пьян, но у него это проявлялось иначе: молчаливый, сумрачный человек стал разговорчивым и доверчиво общительным. Трезвым оставался только Давид Блэк; он с напряженным вниманием прислушивался к словам Лэя.

— Ав конце концов это собачья жизнь! — сказал последний, залпом выпивая только что налитый ему Блэком стакан.

— Почему же, — возразил Блэк — я нахожу, что на этом острове недурно живется.

— Вы здесь только месяц, а я вкушаю это удовольствие уже целых пять лет. Вы думаете, что очень весело постоянно жить среди полусумасшедших?

— Странное воздействие климата, — задумчиво заметил Давид Блэк.

— Климата? — Лэй грубо засмеялся. — Неужели вы верите этой чепухе, Блэк?

Последний изобразил на лице удивление.

— Беннет мне говорил…

— Беннет? Да мы называем это климатом. — Он снова засмеялся. — Замечательно только, что климат этот оказывает воздействие исключительно в стенах фабрики.

Блэк молчал, ожидая дальнейших излияний пьяного.

— И когда я подумаю о «старике», который каждое воскресенье ходит в церковь, открывает детские приюты… вы имеете представление, сколько человеческих жизней у него на совести? Два года выдерживают здесь люди, самое большее два года. Потом они либо умирают, либо попадают на другой остров…Я не потому говорю, что жалею этих людей, — я ненавижу пролетариев, — но я впадаю в бешенство, когда думаю о старике… Он ведет роскошную и спокойную жизнь, а я… но в конечном итоге на моей совести нет убийства…

— Но? — неопределенно спросил Блэк.

— Я был секретарем у старика, а Беннет его уполномоченным, — сказал Лэй. Потом он словно внезапно очнулся и раздраженно крикнул:

— Это вас нисколько не касается, Блэк! Как вы смеете задавать подобные нескромные вопросы?

— По рассеянности, — в оправдание сказал Блэк.

Но пьяный Лэй уже забыл о своей вспышке.

— Да, Беннет был уполномоченным. Мы с ним играли на бирже… Ах, эта проклятая Уолл-Стритт[9]. Однажды мы спекульнули на понижение… Да… А надо было играть на повышение… И вот… бывает иногда… мы попались старику в лапы… Мы оба были готовы на что угодно, лишь бы избежать тюрьмы.

Лэй потянулся за бутылкой и еще раз наполнил свой стакан.

— Старик… — снова начал он, — иногда мне кажется, что он и не человек вовсе… Ему недоступны никакие чувства, он холоден как лед, крепок, как сталь… Ему нужны только деньги, деньги, деньги… Кстати, скоро вы будете иметь удовольствие лично познакомиться с ним… Он приедет сюда вместе со следующим транспортом, недели через три примерно…