Освободившись, Тошка сразу поджала колени и, обхватив себя тонкими ручками, попыталась спрятать грудь. Я поднял с пола черную ткань и набросил ей на плечи. Как плащ. Она тут же спрыгнула со столешницы, порывисто прильнула ко мне и уткнулась носом в плечо, крупно дрожа всем телом.

Все хранили молчание.

Ежели что – именно сейчас я был наиболее беззащитен!

Но нападения не было. Других действий тоже.

Вселенная застыла, чего не скажешь о процессах, бушевавших внутри меня.

Я чуть наклонил голову.

– Насиловали? – спросил еле слышно в самое ухо, чудовищным усилием воли имитируя спокойствие. – Честно!

Тошка отрицательно мотнула головой, по-детски шмыгнув носом. Остро защемило в груди. Врет? Хоть бы… нет.

Я покосился на главного «центрового».

Как его? Жрец? Дьябло? Одинаково! Сейчас тут еще кое-кому будет очень больно. Ну, прямо… очень-преочень! Душа просит. У меня состояние аффекта, даже суд это во внимание принимает! И у меня… ритуальный нож.

Хотели ритуалов?

Их есть у меня!

Видно было, что «центровой» правильно угадал мой бессловный месседж – он неуверенно повел плечами и еще больше ссутулился, пряча рожу под капюшоном. Ну, это ненадолго! «А сову эту мы разъясним», – как мечтал небезызвестный пес Шарик из «Собачьего сердца».

Мы тоже. Сову…

Я крепко сжал рукоять аутэма. Медленно поднес его к глазам – рассмотреть его захотелось… чтобы себя самого в это время взять в руки. Надо же! Звездочка на гарде, необычная – как заплетенный орнамент из одной сплошной линии. Пентаграмма! А сталь, похоже, из разряда хирургических сплавов. Что там из легирующих? Хром, марганец, кремний. Никель есть наверняка – на лезвии ни намека на коррозию, белое, аж светится в темноте.

Успокоился немного?

Вроде.

Тошка, кажется, тоже дрожать перестала. Но от меня не отрывается.

Я со стуком опустил изогнутый конец ножа на деревянную поверхность помоста.

Громко получилось в тишине.