Стоящее справа тело в плаще заметно вздрогнуло. Дама, надо думать.

– Значит, так, – произнес я вполголоса, но даже сам вдруг услышал эхо от своих собственных слов, такая пронзительная была до этого тишина. – Слушайте меня очень внимательно! И не говорите, что не слышали.

Я заметил, как кто-то в середине дуги нервно кивнул. Непроизвольно. Мол, слушаем, хозяин.

– Ваш кружок Плохишей объявляется закрытым. С этой самой минуты! Отныне вы все, – я медленно кончиком ножа обвел присутствующих, – все забываете об этом гнусном факте вашей биографии. Обо всем, что связанно с этим дьявольским дерьмом. (Опять?) И начинаете новую жизнь. Прежнюю! Ту, которая была у вас раньше. Все, что вы успели натворить, или собирались что-нибудь сделать, включая… этот вечер, – я крепче прижал Тошку к себе, – прощаю. Да! Именно я! И именно «прощаю»! Сейчас только я ваш судья, прокурор и адвокат. А не это чмо!

Лезвие ножа со свистом разрезало воздух, и кончик его, дрожа от возбуждения, указал на центральную фигуру под крестом.

Фигура ссутулилась еще больше.

– Не этот выродок! А я!

От моего выкрика вздрогнула теперь фигура справа. Тоже… дама?

– И если в ваших бестолковых головах, в ваших кувшинах идиотизма осталось еще хоть что-то из серого вещества, то поймете сами, какой шанс вам сейчас дает судьба в моем лице! Больше в вашей никчемной жизни таких шансов уже не будет. Ни-ког-да!

Эпичненько прозвучало, учитывая подвальный антураж, мерцание огня в светильниках и эхо, летающее во мраке от стены к стене. Кто же у них тут художник-оформитель?

– Мне плевать на ваши имена! Мне плевать на ваши адреса. И где вы учитесь, работаете или лоботрясничаете – мне тоже плевать! При желании все это легко узнать. Так не давайте повода появиться этому желанию. Иначе… вам очень не понравится. Сейчас я вас вижу в первый и последний раз. Включая присутствующих здесь Цимакина и Смирнову. Слышите? Черномор с Кикиморой? Два разнополых имбецила – в технаре я вас больше не желаю наблюдать. Отчисляйтесь. И не дай бог вам, ушлепкам, появиться впредь в поле моего зрения! Лучше не испытывайте судьбу на прочность. Не рискуйте.

Жестоко?

Вовсе нет. В моем лице сегодня – само торжество Всепрощения Мира!

– А теперь… – Я перевел дыхание, сдерживая очередной раз эмоции, и продолжил свистящим шепотом: – Пошли вон отсюда!

Оцепенение рухнуло.

Суетливо подталкивая друг друга в спину и невнятно по-птичьи гомоня, бывшие фанаты Люцифера позорно засеменили на выход. Детвора! В горячке некоторые даже отбросили капюшоны. В толпе мелькнул знакомый затылок Цимы – его фигура особо отличалась повышенной суетливой активностью. Продуманный селюк и тут опасался куда-нибудь опоздать. И чего-нибудь не успеть. К примеру, свалить от греха подальше из подвала. От странного однокурсника с пугающими замашками… председателя колхоза. Страшнее в своей жизни Цима пока еще никого не встречал.