– Вижу, у вас в глазах по-прежнему ее песок. Я ничего не могу вам продать.

– Подождите, – попросила я, – что вы хотите этим сказать?

Фейри покачал головой и выгнал нас из лавки.

– Думаешь, он имел в виду Бледную Королеву? – спросил брат Кэтрин Хелстон. – Сон со странным деревом…

– Более того, – я задумчиво постучала по щеке кончиками пальцев, – мы, наверное, могли бы так с ней связаться.

– Через сны?

– Мы могли бы оставить дверь открытой… – Я содрогнулась от одной мысли об этом. Было что-то нехорошее в том, чтобы ее не запирать.

– Ах, всегда приятно видеть даже самое небольшое неповиновение, – протяжно раздалось у моего уха. – В конце концов, нет греха, который нельзя простить.

Я резко обернулась, сердце в панике подскочило к горлу.

Это был Пенемуэ. Ему пришлось наклониться, чтобы шептать мне на ухо. Он казался выше, чем я его запомнила.

Пенемуэ отвесил очень строгий поклон, его золотые шрамы блестели на черной как смоль коже. Ставшие уже более знакомыми, енохианские слова по-прежнему дразнили меня своим непостижимым смыслом.

– Ты ведь помнишь меня? – спросил фейри.

Я кивнула, не вполне доверяя собственному голосу.

– Так рад видеть тебя здесь. И твоего брата тоже, – сказал Пенемуэ. – Рынкам всегда нужно что-нибудь новенькое, старого просто недостает.

К нам скользнула Касдейя, волосы развевались за ее спиной хвостом золотой рыбки.

– Вряд ли ты представила нас своему брату, – она посмотрела на брата Кэтрин Хелстон, и ее рубиново-красный язык скользнул по золотистым губам, – а тебе следовало бы.

– Он не… – начала я.

– О, конечно, я позабыла. Всегда жаль терять семью. – Касдейя прильнула к Пенемуэ и нежно положила голову ему на плечо. Я вспомнила, какую вспышку зависти вызвала во мне их близость.

– Я преподобный из Гефсимании. – Брат Кэтрин Хелстон шагнул вперед. В его голосе прозвучали враждебные нотки, а рука покровительственно сжала мою. – А мою сестру вы уже знаете.

– Люди так настороженно относятся к именам, – беззаботно сказала Касдейя. – Я знаю, кто ты. Просто пыталась проявить учтивость.