– Чем?

– Назовите цену.

– Я могу взять твою кожу, – торговец сдвинул очки на лоб, и в морщине на переносице открылся ряд глаз, оценивающе глядевших на брата Кэтрин Хелстон, – но мне понадобится вся. Позорные секреты дешевле, но они вам не нужны. Поэтому-то и вся.

– Вся моя кожа? – растерянно повторил тот.

– Да… да, твоя кожа, – торговец моргнул. Он тщательно опустошил один из своих карманов и вывернул его наизнанку. Затем вытер очки подкладкой и снова надел. – Думаю, это справедливо. Воспоминания стоят недешево.

– Но…

Торговец раздраженно вздохнул. Усики вокруг безгубого рыбьего рта скрутились и вновь распрямились.

– Полагаю, тебе понадобится что-нибудь, чтобы не расплескать внутренности. Кажется, у меня есть медвежья шкура.

– Она превратит меня в медведя?

Торговец пожал плечами:

– Даже не знаю. Наверное. Но ты же всегда сможешь ее снять! С людьми порой столько хлопот.

Брат Кэтрин Хелстон рассматривал сделку слишком серьезно. Это ясно читалось у него на лице, даже когда он нахмурился и задумчиво скрестил руки на груди. Я и прежде наблюдала его попытки торговаться, и у него всегда получалось ужасно, а здесь речь шла не о подарке, купленном из прихоти.

– Нет? Ну, тогда я могу взять твои глаза.

– Глаза?

– Да, похожие на шар мягкие драгоценные камни с твоего лица. Вы ведь зовете их глазами? А если я возьму их, ногу и руку? Это, по-твоему, справедливо?

– Ты не должен столько платить. – Я дернула брата Кэтрин Хелстон за рукав.

– Но твои воспоминания, правда… они же стоят того, верно? – он был так нетерпелив.

– Не думаю…

– Итак, – перебил торговец, – ты готов платить?

– Своими глазами, так? – Он не дрогнул, несмотря на страх, проступивший на лице. Я крепче сжала его ладонь. Это давало ощущение надежности посреди всего окружающего безумия.