– Но зачем? – кулаки Лаона сжались, и в нем промелькнула страсть, которую я так любила.

Хотелось его утешить, но я вспомнила правду и ощутила горечь:

– Вам доставляет удовольствие нас мучить?

– Неужели это действительно было мучением? – Бледная Королева запрокинула голову и разразилась долгим звонким смехом. – Разве вы не должны меня поблагодарить? Тебя никогда не станут презирать и не заменят его ребром. – Она выдавила слово «ребро» почти презрительно. – Я дала вам новый Эдем, новый сад. Ваша любовь может стать совершенной.

Я прикусила язык и кивнула, не желая гневить злорадствующую королеву.

– Ты уже давно подал прошение. – Она широко и снисходительно улыбнулась. – Все еще хочешь попасть в самое сердце Эльфана, Лаон Хелстон?

Он колебался. Затем посмотрел на меня, и в его глазах появилось чувство вины.

– Я все еще хочу этого.

– Очень хорошо.

Бледная Королева повернулась ко мне и со слишком широкой улыбкой – так улыбаются, когда единолично владеют какой-нибудь тайной, – произнесла:

– Я дарую тебе свою защиту в пределах Аркадии. Ничему из того, что может видеть свет маятникового солнца, ничему из того, что оно может озарить, не дано повредить тебе и твоим близким, Кэтрин Хелстон. Клянусь несущим свет и связываю это с твоей кровью.

Глава 43. Дорога в ад

Глава 43. Дорога в ад

Я вошел в сад мой, сестра моя, невеста моя; я собрал мою мирру с пряностями моими, поел моего меда из сотов, напился вина моего с молоком моим. Ешьте, друзья, и пейте! Пейте и насыщайтесь, возлюбленные!

Я спала, но сердце мое бодрствовало. Послушайте! Возлюбленный мой стучится: «Открой мне, сестра моя, милая моя, голубка моя, чистая моя. Голова моя промокла от росы, волосы мои – от ночной влаги».

Я уже сняла одежду свою, как же мне снова одеться? Я вымыла ноги свои, как же мне снова их пачкать?

Когда я проснулась, стояли туманные сумерки. Лаона рядом не было, и я, почти сразу почувствовав, что хочу его, отправилась на поиски.

С фонарем в руке я брела по замку, цепенея от новых знаний. Я человек. Я влюблена в своего брата. Я в аду.

И одной из этих мыслей хватило бы, чтобы меня сломать, но я все еще держалась.

Каменные арки и сводчатые потолки Гефсимании выглядели привычно. Рош не мог об этом знать, но имя, которое он дал этому месту, оказалось пророческим. Хотя, возможно, он действительно думал о себе как о Христе, который обращался в саду к своему отцу и умолял пронести мимо горькую чашу. Последнее прибежище перед концом.