В вихре Ефирты нас тащило над деревьями, пустырем, оврагами, вдоль реки, которую по-настоящему штормило. Вот и Седмица, наш дом, коттеджный посёлок, городские окраины… Вихрь стал замедляться, снижаться, цеплять по дороге всякий мусор. Мы так и влетели с ним в зал столовой. В дом Мишель, на свадьбу! Наше счастье – и окно, и решетка были распахнуты. В центре зала протянулся длинный, изысканно накрытый стол. Сколько гостей – коттеджные и городские! Наше с Олегом эффектное появление прервало тост мэра. Важное лицо так и застыло с бокалом в руке. Все недоуменно – кто с нарастающим страхом, кто с пьяным удивлением – взирали на нас, запачканных пылью и мусором. Перестала звенеть о хрусталь ложечка из вазы с черной икрой. Смолкло характерное бульканье разливаемых под тосты напитков. Олег снял с моей головы рубрику происшествий. Кусок местной газеты был липким и очень гадко приклеился к волосам.

– Прибыл для исполнения вами моего последнего желания, – со смешком отрапортовал «под козырек» Олег, когда Крынкин выскочил из-за стола и с оружием бросился к нам.

Его реакция стала «стартовым выстрелом». Воронова знали практически все присутствующие, как безжалостного маньяка. И вот убийца на свободе! Матвей галопом несся из кухни с чугунной сковородкой на длинной ручке и здоровенным половником в другой руке. Шум, вскрики, грохот отодвигаемых стульев, звон разбившейся посуды. Оставив жен, к начальнику спешили его подчиненные в их самых лучших штатских костюмах. Оружия при них не было. Поэтому со столов срывали бутылки, ножи, вилки… Антон схватил поросенка за задние ноги. Он умудрился первым наброситься на Олега, занеся жаркое над его головой. А тот не испугался. Даже не двинулся сопротивляться, просто съязвил:

– Это мне, пахнет обалденно! Прежде чем вы нашпигуете меня пулями и вилками, позвольте передать сообщение. Оно от их матери молодоженам.

Я увидела, как Мишель вскочила со стула. Как же хороша наша невеста в феерически прекрасном белом свадебном платье! Она словно подлетела к нам по воздуху в шуршании развевающегося шелка. Ее обеспокоенные глаза бесстрашно встретились со взглядом Олега. Глаза – в глаза… Изящные пальцы слегка подрагивали, когда она сжала металл браслета на своем запястье. Тул молчал. Секунда, другая… Затем он тихо жалобно заплакал печальной скрипкой. Словно дирижёр, Мишель резко подняла руку вверх:

– Прошу тишины! – обратилась она к присутствующим.

Севастьян возник рядом с женой. Она сделала ему еле уловимый знак – он понял. Взяв под локоть Вячеслава, что-то сказал ему и отвел в сторону. Олег, под прицелом взглядов, вышел на свободное пространство.