– Кидай печать на Верфавию! – закричала мне Ефирта.

А как кидать, если она на руку намоталась! Попыталась, да неудачно – сдернула я ее в сторону Олега. Печать обратно на шею ему полетела. Стоит он, как вкопанный, шелохнуться не может! Вот-вот смертная петля вновь ему шею прорежет…

– Так не сон это был! – охнула Ефирта. – Олег, хватай свой конец петли! Не убоись!!

Видно на автомате – схватил. Получилось!

– Заводите над головой Верфавии, – руководила Ефирта. – Поспешай, Дарья! Вот так… По команде «давай» отпускайте разом свои концы… Давай!!

Печать вед речных резинкой стянула их. В полете обмоталась вокруг головы злодейки.

Запеленала ей глаза. В них уже разгорелся жгучий лунный огонь. Да только жар его не смог пробиться сквозь «печать» и стал выжигать тело самой ведьмы. Она вспыхнула, как смрадный факел. Задние лапы Мряны тоже попали под огонь: «Мря-на-мя», – повернув голову, прощаясь, прохрипела кошка.

Из последних сил она подтянулась передними и прыгнула в черную топь Гулы. Мряна и Верфавия были соединены особой магией, поэтому кошка потащила за собой и Ремен, и сгорающую в пепел хозяйку.

– Правильно говорят, нет ничего жгучей, чем черная злоба. Сама себя спалила… Своей же лунной магией, – плакала Ефирта. Вот только слезы ее уже не были зелеными. Горькие, человеческие, они оставляли мокрые потеки на несчастном старушечьем лице. – Прожила свою жизнь, не прожив ее. И ради кого! Пора и мне в Уван, – Ефирта задумчиво смотрела на черную зыбучую топь Гулы. – Мряне и то надоело злодействовать… Уходя в Уван, просила ее простить. А вам поспешать надо на праздник и свадьбу к Ярече. Вы передайте ей, мне очень-очень жаль…

– На свадьбу к Мишель? – встрепенулась я.

– Да, теперь Яреча себя так называет. В ведный день речных духов они с Севастьяном свадьбу сыграли, и счастье их теперь Верфавии не разбить. То, что должно было сбыться, – сбылось… Даже то, что сейчас здесь у Гулы произошло…

– Двадцать первый? Не может быть! Открытие ресторана?

– И это тоже. Поспешайте, а то самые вкусные яства гости без вас съедят. Да, Аде обратно в собаку пора. Когда ваши глаза взглядом встретятся, она и обернется.

– Что?! – переспросил Олег.

– Ну как же, я Дашу похитила. Трое суток почти над домом ее крутила. Знала, что иначе Яреча меня опередить может, ведь ей Тул помогал. А так ты вроде дом и не покидала – Ада в твоем обличье место твое заняла. Нет, не подумай чего, я строго наказала, чтобы она к мужу твоему не приставала и его ласки не принимала, мол, не здоровится, и все.

– Что?! – возмутилась я.

– Не серчай, Дарьюшка, – взмолилась Ефирта. – Мне приходилось и тебя крутить, и за ней приглядывать. Девка только один раз сорвалась, но не под мужа твоего, нет! Во время прогулки с Семеном и детьми приглянулся ей кобель молоденький. Из дворовых, но ладный такой, рослый. А у неё, как на грех, течка началась. Вот ночью она одежу скинула и прямо через забор перескочила. К нему на свидание помчалась. Уж как-то, но сговорились они на пустыре встретиться. Чуть все не запалила. Пьяный какой-то увидел, как голая девица к вам в сад обратно скакнула. Ему потом собутыльники не поверили, перебрал, мол. А еще Ада на вашу с Семеном супружескую постель блох от кобелька притащила. Хи-хи-хи, охушки-вздохушки, – вспомнив, развеселилась Ефирта. – Ужом крутился, не понял, что собачьи блохи его одолели.