- Помер, - она произнесла это просто, будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся. – А ты заболел. Тебе еще было рано знакомиться с мертвой водой, но ты полез его вытаскивать. И наглотался.

Томас стиснул голову.

Проклятье!

Почему он…

- Старый хозяин думал, что и ты помрешь, когда мозговая горячка началась. Переживал крепко. Чем-то ты ему глянулся… да… как и полукровка, но она была чужой крови и чужой силы, эхо которой он и чуял. Но к купели не повел. Повезло.

Вот только кто-то дал ей мертвой воды, и Уна видела дракона. Не того ли, в глаза которому заглянула Патриция Эшби, заключив проклятый договор?

Кто?

И когда?

И чем это обернется для Уны? Выживет ли она? Или же сойдет с ума, как это случилось с Лукрецией Эшби? Думать не хотелось. Огонь внутри и тот притих. Он больше не жег, скорее согревал.

- Он отнес нас к берегу?

- Да.

Отнес и бросил. Берта. А Томаса? Мама говорила, что его принес мистер Эшби. И он же приходил, лечил… и вылечил. Неизвестно, как… или дело не в Эшби с его стараниями, но в собственном Томаса организме, который переборол неизвестную болезнь. Не избавился, нет, однако загнал далеко.

- Зачем он меня отослал?

- С отцом твоим… неладно вышло. Матушка, та все верно поняла, а этот чужой. Громкий. Орать стал. Требовать… денег-то старый хозяин заплатил, но побоялся, что тебя со свету сживут. Да и в городе слухи пошли, что это ты братца своего прибил. Тяжко бы пришлось.

И по всему выходило, что Томас должен был бы быть благодарен Станиславу Эшби и за заботу, и за карьеру, вот только не получалось. Благодарность не вымучивалась.

- Потом он и Ника отослал… один остался.

Она терла руки, и те блестели сильнее. Угольные пальцы и красные бляшки ногтей. Золотые кольца. Золотые браслеты, слишком тесные, впившиеся в плоть.

- А женщины?

- Не знаю, - сказала она, и Томас поверил. – Я и вправду больше ничего не знаю.

Ма Спок повернулась спиной, показывая, что разговор окончен, что не скажет она ни слова, даже если Томас попытается приказать, потому как прав у него нет приказывать.