Билли вот норовил ухватить, но… я перекинула косу.

- Трогай.

Потерплю.

Он ведь драть не станет. И Томас протянул руку, провел осторожно, точно боялся, что эта коса того и гляди отвалится. И выражение лица такое, задумчивое-презадумчивое. С чего бы? Волосы – просто волосы. Потянул за веревку.

- Я потом заплету.

Ага.

Заплетет. Я себе это представила. И фыркнула.

- Постараюсь, - кажется, Томас слегка покраснел.

- Развязывай уже…

Переплести давно пора было бы. И помыть тоже. Волосы вечно набирают всякие запахи, порой не из самых приятных. Томас старался быть аккуратным.

Он разбирал косу. И расчесывал пальцами пряди. Вытаскивал амулеты, которые устраивал тут же, на подлокотнике кресла. Этот серебряный бубенчик я, помню, купила в соседнем городке, в той лавке, где туристам продавали остатки драконьей шкуры и прочую ерунду. Бубенчик лежал в ящиках распродажи, но стоило взять, как оказалось, что попал он туда случайно и стоит не десять центов, а два бакса.

Хозяин был еще тем жлобом.

Но Дерри сказал, что тогда и шкура драконья других денег стоить будет. Для него. И бубенчик достался мне. А вот кривоватую рыбку Дерри из зуба вырезал. Деревянный дракон – от Гевина.

Странно.

Мне не неприятно. Напротив, прикосновения Томаса успокаивают, почти убаюкивают. И сидеть тепло. И молчать уютно. И волосы мои текут сквозь его пальцы черной водой.

- Мне казалось, они жесткие, - он осторожно вытянул ленту, на которой висел крохотный камень. Его я нашла в пещерах. Не знаю, что за он, но красивый.

Переливается.

И драконы одобрили.

- А они мягкие, как шелк… преступление такие прятать. Ты должна ходить с распущенными.

- Ага… чтоб кто из молодняка в них устроился? У первогодок инстинкт, они норовят забраться повыше. Раньше только так и получалось выжить, зацепиться за взрослого дракона.