Неровный пол.

И низкий потолок. Стены сужаются, и я теснее прижимаюсь к Томасу. Я снова слышу голоса, заунывные тягучие, они пробиваются сквозь камень, жалуясь на судьбу.

Они рассказывают о том, о чем я не хочу знать.

И заткнуть бы уши, но тогда придется отпустить руку Томаса. А это выше моих сил. И я иду. Спешу. Сосредотачиваюсь на каждом шаге, цепляюсь за ноющую боль в мышцах, за рассаженные руки и повторяю про себя слова  молитвы.

Пришлось заучить.

Хорошие девочки должны ходить в церковь. Сколько лет прошло, а надо же, помню, только опять не помогает. Нисколько. Голоса звенят, они сплетаются вместе в полотно прошлого. Я же не хочу… я готова оглохнуть… я не понимаю и в то же время снова плачу.

О тех, кого не стало.

О тех, на чьих костях был построен этот дом и этот город.

О тех, кто стал пищей для каштанов и не только. Мертвую землю можно насытить лишь чужой жизнью. И ее насытили. Но столько лет прошло… и не удивительно, что она вновь ощущает голод.

Нет.

Я тряхнула головой и врезалась в Томаса. А пальцы его лишь крепче сдавили мое запястье. Но не больно. Жаль. Боль отрезвляет, глядишь, и я бы убедилась, что он ничем-то от прочих не отличается.

Такой же, как все мужчины.

И Билли.

Билли тоже хорошо притворялся.

Характерный запах заставил голоса умолкнуть. Точнее они еще жаловались на судьбу, но уже едва различимо, и я с облегчением вдохнула смесь серы и камня, драконьей кожи.

Драконьей крови.

В этом коридорчике она давно окаменела. Такое случается, как объясняли умники, в крови драконов содержание минералов в десятки раз выше, чем в крови нормальных существ. И сугубо теоретически эта кровь вообще не должна быть жидкой.

Но хорошо, что драконы ничего не знают о теории.

- Что это? – Томас остановился. Он разглядывал очередную пещеру, а посмотреть было на что. Та была огромна настолько, что с легкостью вместила бы всю усадьбу Эшби вместе с садом. И еще место осталось бы.

Круглая.