- Полагаю, некоторые страницы дневника были уничтожены еще до меня, - Ник подошел к окну. Лед, его затянувший, начал таять, и то тут, то там сквозь серую пелену проступали капли. – Род Эшби не может быть связан с запретной магией… во всяком случае, доказательно. Но темный обряд был проведен. И жертвоприношение состоялось.

- Знаю. Я… их слышала.

- Даже так?

Я кивнула.

Эта песня порой возвращается во сне, тяжелая, тягучая, сковывающая по рукам и ногам, и тогда мне начинает казаться, что это я пою, там, в камне.

И останусь в нем. Я просыпаюсь от ужаса, пусть и без крика, но все же. Я лежу, хватаю воздух открытым ртом, и уговариваю себя, что сон – это всего-навсего сон.

- Значит, он не обманулся.

- Кто?

- Отец. Он сказал, что твоя мать из одаренных, из тех, кого когда-то отправляли в горы. А они могут многое. К примеру, слышать вещи. Или смотреть в прошлое.

Не хочу я слышать вещи. А в прошлое смотреть тем паче, мне бы с настоящим понять, что делать. Я бы вообще оглохнуть не отказалась бы. И я обняла себя. А Ник кивнул.

- Ты привыкнешь.

- Легко говорить.

- Нет. Я ведь привык. Но тогда… не знаю, что и как пришло в голову Гордону Эшби, но он умудрился сплести воедино магию айоха и белых людей, направил ее на источник, в котором видел спасение для себя и своей крови. И связал все огромным накопителем.

- Он убил чужого дракона.

- Сперва он заразил своих жен. Обеих. Хотел сравнить, как они перенесут драконью кровь. И когда у Патриции открылся дар, куда более сильный, чем у айоха, Эшби обрадовался.

Мне снова было холодно.

И горло драло.

- Он решил, что сумеет вывести новую породу людей.

- Из своих детей?

- Времени у него было не так много, чтобы ждать результатов эксперимента. Он считал, что у него получится связать силу и выносливость айоха с умом высшей расы. И да, он заставил сына взять в жены дочь, чтобы закрепить изменения. Правда, мой отец не уточнил, что из четырех сыновей Гордона Эшби лишь одного можно было назвать в полной мере человеком. Остальных он уничтожил сам, как негодный материал.