Вооруженные солдаты в серой форме стояли в оцеплении по периметру площади. Горожане, в свою очередь, напирали на барьеры, установленные военными, и рассерженно указывали на стайку напуганных подростков, столпившихся в центре площади у фонтана.
«Хаммер» затормозил прямо рядом с демонстрантами.
– Все на выход, – грубовато приказал Майерс. – Присоединяйтесь к одноклассникам на газоне.
– Зачем? – резко спросила Мин. – Чтобы вам было удобнее всех вместе расстрелять? Что с нами будет? Как
Он помолчал, потом ответил:
– Прости меня, Мин. Мне очень жаль. Особенно вас, «
– Думаете, попросили прощения – и все в порядке?! Ничего подобного! – Лицо Мин побагровело. Она начала колотить его кулаками в плечо. Майерс не защищался.
А я смотрел. Обездвиженный. Не способный ни на какую реакцию.
Один из солдат открыл дверь и вытащил наружу Гвоздя. Потом велел выходить мне. Небольшой отряд его товарищей в двух шагах от нас не спускал глаз с толпы за оцеплением. Из-за барьеров доносились крики и угрозы – жители Файр-Лейка требовали, чтобы их пропустили к детям. Военные держали оружие на изготовку.
Солдат толкнул Гвоздя на меня. Я подхватил его и поддержал под мышки, как мог. Гвоздь покачивался, бессвязно бормоча, а солдаты вытолкнули из «хаммера» Мин. Майерс остался внутри, он смотрел себе на руки, и кровь капала на них с рассеченного лба. Почему-то это напугало меня сильнее всего остального.
– Всем построиться! – скомандовал Саттон. Солдаты бросились выполнять приказ, окружая нас тесной фалангой.
Все вместе, причудливым строем, мы миновали фургон братьев Ноланов, припаркованный на бордюре за кордоном. Внутри охраняемой зоны я уже заметил Итана и еще кое-кого из ребят. Они переступали с ноги на ногу, глядя на вооруженную охрану со смесью страха и негодования.
Гвоздь наконец пришел в себя и оттолкнул меня. Его голова подергивалась.
– Что…
– Спокойно! – Я на всякий случай положил руку ему на плечо. – Нас перевезли.
– Надо что-то делать! – шепнула Мин, но Саттон уже отдавал новые приказы.