Старик прищурился.

– Это я, Оссолин! – возопила барышня, надрывая голос. – Ветрана Петровна, дочь графа Мйончинского!

Лицо за стеклом исчезло. Свет лампы удалился.

– Смотритель этого замка! – пробормотала барышня. – А заодно и дворецкий, и единственный постоянный обитатель! Я же говорила, здесь будет спокойно! И никакой связи с внешним миром! А утром Оссолин приведёт из села всех, кого нужно…

Застучала тяжёлая железная цепь, и подъёмный мост медленно опустился. Его брёвна грузно легли на насыпь.

Старик распахнул сначала одну половину массивных ворот, а затем – другую.

Фирс закрутил вентиль котла, дёрнул за шнур гудка, и паровой экипаж медленно съехал на брёвна моста. Те заскрипели, затрещали, прогнулись дугой. Казалось, ещё мгновение, и вся конструкция разломится на куски.

Вийт сжал ладонь Ветраны Петровны, и та не одёрнула руку.

Мост, однако, выдержал. Повозка проехала под зубцами поднятой чугунной решётки, миновала бойницы и выкатилась на мощённый булыжником небольшой двор.

Старик закрыл ворота, навесил огромный замок и принялся закладывать в скобы тяжеленный обитый железом брус. Держался мужчина прямо, будто шпагу проглотил, но двигался по-черепашьи медленно, столь же, по-черепашьи, целеустремлённо и притом мелкими рывками, будто шестерёнка в часах.

– Иногда мне кажется, что Оссолин был здесь вечно! – пробормотала юная графиня, глядя на почтенного ветерана.

Фирс спустился с насеста шофёра, отворил дверцу паромобиля и помог барышне выйти. Вийт выпрыгнул из экипажа с другой стороны.

– Молодая госпожа, какая приятная неожиданность! – проговорил старик, возвращаясь от ворот. – Я уж и не помню, когда здесь в последний раз был кто-то из семьи! Меня, однако, не известили о вашем прибытии. Ужин готовить некому, придётся довольствоваться остатками холодной телятины. Могу пожарить яйца. Хорошо ещё, что я запасся хлебом! Его я смогу подогреть. И молоко есть. Комнаты также не готовы, лечь раньше полуночи не удастся. Да и не отапливал я дом, раз хозяев нет…

– Да, – замялась графиня, – всё произошло так неожиданно… Мы поживём здесь недельку-другую, если ты не против.

Оссолин замер, то ли осмысливая сказанное, то ли переводя дух.

– Я говорю, Оссолин, что мы поживём зде… – начала повторять Ветрана Петровна.

– Неделю, ваше сиятельство! – заговорил дворецкий. – Денежного довольствия для вашего пребывания не выделено. Если не хотите умереть с голоду, потребуется аванс.

Девушка растерянно посмотрела на Ронислава Вакуловича. Тот кивнул.

– Это мой знакомец, – спохватилась барышня, – барон фон Вийт со своим слугой Фирсом.