Вийт попытался вставить в замок выбранный дворецким ключ, но тот даже в скважину не вошёл.

Сыщик, не глядя, отдал связку Оссолину и с силой ударил в дверь чулана ногой. Петли взвизгнули, притолока сотряслась, на пол посыпалась пыль. Дверь, однако, выстояла.

Вийт отошёл на шаг и с разгону врезался в неё плечом.

Вновь без результата.

– Да что у вас за конструкции такие! – вскричал в сердцах детектив.

– Так за́мок же, ваше высокоблагородие! – развёл руками Оссолин. – Крепость!

– Давай вместе! – Вийт схватил Фирса, и они вдвоём разбежались и изо всех сил ударили в дверь.

Раздался треск. Навесной замок отлетел в сторону. Дверь распахнулась.

Хлынувший в кладовую свет выхватил из темноты полки со стопками постельных принадлежностей, сваленные на пол подушки и одеяла, а поверх них – молодую графиню.

Девушка, безвольная и бесчувственная, лежала на полу. Глаза её были закрыты. Вечернее платье несколько измялось, волосы цвета солнца растрепались.

– Ветрана! – вскричала бабушка, бросаясь вперёд.

– О! – только и смог выдавить из себя Мйончинский. Он подбежал к дочери, упал перед ней на колени, обнял, стал осыпать поцелуями её чело.

Вийт приложил два пальца к шее барышни, прощупывая биение сердца.

– Что? Нашли? – раздался с первого этажа крик Герды Эйриковны. – Жива?

На лестнице раздался топот множества ног. На площадку второго этажа взбежали хозяйка дома, Яслуша и Кварта.

– Hvor? – вопрошала женщина. – Hvor?[128] Герда Эйриковна растолкала собравшихся.

– Å, kjære datter! Mitt barn[129]! – вскричала она, отбирая дочь у мужа. По щекам графини текли слёзы. – Что с ней? Она ведь жива?

– В обмороке, ваше сиятельство, – пробормотал Вийт, отступая.