Ночь вступала в свои права. Улица осветилась огнями многочисленных газовых фонарей. По тротуарам беспрерывными потоками двигалась во все стороны публика. Стучали колёса конных и паровых экипажей. На углах выкрикивали новостные заголовки мальчишки-газетчики.

– Свадьба легендарного сыщика Вийта и юной графини Мйончинской назначена на эту субботу! – орали они. – Детектив подал в отставку с полицейской службы! Невеста наденет на церемонию алюминиевую брошь с бриллиантом в тридцать четыре карата, подарок Бахманийского султана! Ожидается присутствие по крайней мере генерал-губернатора, четырёх губернаторов и трёх министров, а также послов иностранных держав без счёта!..

Мьехерт Аладарович, уже в домашнем парчовом халате и с сеточкой на голове, стоял в тёмной гостиной подле окна. Он смотрел на улицу через щёлку меж портьерами.

– Mi történt?[132] – донёсся из-да двери в соседнюю комнату голос его супруги.

Она тотчас же закашлялась, тяжело, надсадно.

– Semmi, édesem![133] – ответил старик.

В тени театральной тумбы на той стороне улицы стоял человек в монашеской рясе. Кто-то из прохожих остановился, чтобы его поприветствовать, и в пятно света на мгновение попало лицо чернеца. Это был дневной визитёр.

Мужчина что-то ответил прохожему и вновь отступил в тень. Его холодный взгляд скользнул по окнам квартиры Мьехерта Аладаровича, и старик инстинктивно отпрянул.

– Какая наглость! – хозяин дома изменил своему родному языку. Видно, соответствующие фразы на венгерском были слишком мягки.

Он вновь осторожно выглянул в окно.

Монах никуда не исчез. Но теперь Мьехерт Аладарович заметил ещё что-то, от чего кровь его застыла в жилах.

Чуть в стороне к ограде одного из домов прислонился столь же праздный человек в одежде рабочего. У дверей трактира, стоял ещё один. А дальше – третий.

Обе створки роскошных дверей аукционного дома «Майер, Соломон и Шнаппер» широко распахнулись, пропуская внутрь стремительно шагавших Вийта и Фирса. Гранитная вывеска, зеркальные стёкла, баснословно дорогие мундиры швейцаров, мраморные ступени – всё это было великолепно, но наружное великолепие блекло перед богатством убранства внутренней залы с её паркетом из ливанского кедра, золотом, шелками, хрусталём, оригинальными статуями римского Форума, персидскими коврами.

В зале как раз шли торги работ старинных итальянских мастеров. От фраков и мундиров, пошитых лучшими портными Володимира, пестрило в глазах. Дамы сверкали драгоценными камнями.

– Переходим к лоту номер восемь! – вещал аукционист. – Портрет сиенского нобиля работы неизвестного итальянского мастера XV века! Из коллекции французского короля!..