– Предположим, что… – начал Адамберг и запнулся, как будто не решаясь произнести запретные слова. – Предположим, что кто-то нас одурачил. С этими волосами. Сказав “предположим”, я покривил душой. Уверен, это была приманка. Я сказал, что нам очень повезло найти сразу четыре волоса. Сказал, что мы богачи. Только чересчур богатые.
– Четыре – не просто чересчур, это неправдоподобно. Наш убийца – не новичок. Он – или она – взял в привычку надевать шапку, а сверху капюшон. Я говорю “он или она”, потому что теперь нам нельзя исключать, что это мужчина.
– Луи, но кто мог разбросать эти волосы по кладовке Торая?
– Единственный человек – убийца.
– Нет, два человека: убийца или Ретанкур. Я все думал, как, отвечая за охрану Торая и Ламбертена, она не предусмотрела, что удар могут нанести из дома. Ведь доступ снаружи был перекрыт тремя полицейскими. Она наверняка об этом подумала.
– Или нет. Ты сам об этом не подумал. Как и я, и вообще никто.
Вейренк бросил окурок в костер.
– Ретанкур гораздо умнее, – сказал он с улыбкой. – Она никогда не оставила бы
– Только один, – согласился Адамберг, подняв голову.
Лейтенант нашарил бутылку и разлил по последнему стакану.
– За то, к чему мы сейчас пришли, – произнес он.
– За то, к чему мы пришли. Ответ там, – сказал Адамберг, показав рукой в темноту, в сторону места, где когда-то стояла старая голубятня. – В земле отшельницы. Где мы найдем зубы.
– Женские зубы, – с неуверенностью в голосе произнес лейтенант.
– Я знаю.
– Энзо. У него был список.
– У Ковэра тоже. Луи, я о них не забыл.
Вейренк ушел раскладывать подушки и одеяла в машине. Ночевать им предстояло в тесноте. Но когда люди дружат с детства, это можно пережить.
Адамберг погасил костер, забросав угли золой. Он в последний раз открыл блокнот, подсветив его мобильным телефоном. После слов “Мартен-Пешра = голубой зимородок. Вопрос закрыт” он дописал: “или не закрыт”.