– Не мой размер, зато из коллекции Бьёрна Борга. Одолжи мне свои ботинки.

– Чего?

– Да я там только войлочные туфли нашел в коридоре. Не могу же я в них пойти на встречу с заключенным. Да, кстати, куртку тоже одолжи.

Эйстейн возвел глаза к небу и скинул с себя короткую кожаную куртку.

– Шухера не было, когда ты через оцепление проезжал? – спросил Харри.

– Только по дороге туда. Проверяли, есть ли у меня имя и адрес, куда я везу эти манатки.

– Имя я увидел на дверной табличке.

– На обратном пути они только в салон заглянули и рукой махнули, дескать, проезжай. А через полминуты у них вдруг такой базар в эфире начался – хоть стой, хоть падай. «Всем подразделениям» и все такое прочее.

– Да я вроде кое-что слышал. Тебе известно, Эйстейн, что настраиваться на волну полицейского радио противозаконно?

– Ну привет! Настраивайся себе на здоровье. Противозаконно слушать его. А я его почти никогда и не слушаю.

Харри развязал шнурки и через спинку кресла бросил войлочные туфли Эйстейну:

– На небесах тебя вознаградят. Если они записали номер и придут к тебе, просто расскажешь, как все было. Что тебя вызвали по мобильному телефону и что пассажир настоял на том, чтобы ехать в багажнике.

– Правда? Так они и поверили.

– Это самые правдивые слова из всех, что я слышал за долгое время.

Харри перевел дыхание и нажал на кнопку звонка. Вообще-то вряд ли он сильно рисковал, но все же неплохо бы знать, с какой скоростью распространяется известие, что он объявлен в розыск. Так или иначе, а полицейские толклись здесь в любое время дня и ночи.

– Да? – услышал он голос в домофоне.

– Старший инспектор Харри Холе, – уверенно представился Харри и, как он надеялся, более или менее ясным взглядом посмотрел в объектив видеокамеры над воротами. – Я к Расколю Баксхету.

– Вас нет в списке.

– Разве? – возразил Харри. – Я просил Беату Лённ позвонить вам и включить меня в список. Сегодня вечером в десять часов. Можете спросить Расколя.