Дело в другом: они оба – самозванцы. Обманщики, играющие чужую роль.

Ванино шумное богатство, впечатляющее его друзей, не выдерживает никакого сравнения с настоящими зубастыми капиталами, и в его жизни не бывает дней, когда бы он не помнил об этом.

Непереносимая, обжигающая Лорина красота ничем не обеспечена. В ней нет смысла, нет содержания. Женщина красива, только если сама принимает свою красоту, а Лора так убедительно презирает себя, что заражает этим каждого, кто дает себе труд всмотреться.

И вот Ваня и Лора, два одиноких самозванца, окруженные свидетелями их притворства, в течение тридцати коротких минут сидят рядом за уставленным бокалами столом, соприкасаясь локтями.

Те, кто много обманывает сам, становятся иммунны к чужой лжи, и потому мошенники и лгуны всегда без ошибки узнают своих. Томительный страх разоблачения, который испытывают оба, – вот что они сразу замечают друг в друге. И этот страх сближает их быстрее и надежнее, чем любовь.

Тем более что Ванино сердце прочно занято семерыми его друзьями, и того, что осталось, ни за что не хватило бы обычной женщине. К счастью для него, повзрослевшая Лора (в отличие от Лоры маленькой) уже давно не ждет любви; она знает теперь, что ее недостойна. А значит, не требует ее и от Вани.

И потом, с Лорой ему нет нужды притворяться. Для обманщиков, ежедневно мучающих себя притворством, это само по себе уже огромное облегчение.

И наконец, разбираясь с простыми Лориными страхами, которые так легко победить (нищета, бездомность, потеря работы), Ваня начинает меньше бояться сам. Его двадцатитрехлетняя жена-ребенок прямо на старте получила защиту, которой никогда не было у него, – заботу, достаток, сытый безопасный дом. Иногда ему кажется, что он стоит по горло в воде и держит ее над головой, на вытянутых руках. Это приятное чувство делает Ваню счастливым.

И поэтому яростное Машино «Не смей ее трогать», и Лорино красное от слез лицо, и даже торопливые Лизины увещевания «Он ее не бьет, Машка» сплавляются для него сейчас в одно колючее обвинение.

Плачущая женщина всегда права. Ее слезы делают мужчину виноватым мгновенно, даже если вызваны посторонней причиной, глупым капризом; даже если она просто устала спорить. Даже когда она напала первой.

Его бедная маленькая жена громко, бесстыдно плачет у всех на глазах, купается в их жалости. Каждым своим судорожным всхлипом подпитывает их подозрения, а значит, отрекается от него. И вдруг оказывается, что больнее всего Ваню ранит именно Лорино внезапное отступничество. До этой минуты она обращалась за утешением только к нему.