«Одиссей» на полном ходу врезался в бригантину.
Макара отшвырнуло спиной назад, как щепку. Он ударился о переборку, свалился на палубу и поехал вниз, пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь. Шум ветра, вопли людей, грохот разбивающихся волн – все заглушил страшный хруст, от которого хотелось заткнуть уши и завыть, лишь бы не слышать его.
Илюшин уперся пятками в кнехт и сразу вскочил. Он бросился к тому месту, куда пришелся удар «Одиссея», опасно перегнулся через край, едва удерживая равновесие на гуляющей вверх-вниз палубе, и увидел, что Никита достиг своей цели. Он пробил обшивку корабля.
Бригантина содрогнулась всем корпусом, когда в пробоину хлынула вода.
«Одиссей» сдал назад. Блестящий черный нос, длинный, как пика меченосца, был разбит, из покореженного корпуса торчали какие-то металлические лохмотья. Но он двигался, в отличие от изувеченной «Мечты». Более того, он готовился ударить второй раз.
Илюшину показалось, что за темным непроницаемым стеклом рубки он различает знакомое лицо. Зубы, оскаленные в хохочущей гримасе. Колючие черные глаза, похожие на дырки от пуль. За его спиной раздавались крики, старпом выводил людей из кают-компании, на воду спускали спасательные шлюпки, а Макар не мог оторвать взгляда от рубки, вспучившейся, как шишка на лбу.
«Одиссей» снова двинулся на них.
Вопли, ругань, пиратский хрип ветра, хлесткие пощечины волн – все смешалось в чудовищную какофонию кораблекрушения. Макар успел крикнуть «Спасайтесь!», и тут яхта ударила их снова.
Второй удар был страшен. Он пришелся над проломом, усугубив начатое, и Илюшин с ужасом увидел, как раскалывается палуба корабля, щерясь острыми зубьями обломанных досок. Сам он только что стоял возле борта – а в следующий миг уже лежал очень далеко от этого места, рядом с каким-то перевернутым сундуком, из которого выплывали ласты. В висках шумело однородно, без остановки, снова бил колокол и глухими тамтамами отзывались удары сердца. Во рту было солоно – сначала он решил, что от морской воды, потом понял, что от крови.
Кажется, он провалялся не меньше минуты. Во всяком случае, когда у него хватило сил поднять голову, «Одиссей» снова был далеко. Нос яхты издалека выглядел как груда металлолома.
– Чтоб ты провалился, мстительный ублюдок, – пробормотал Илюшин.
Его схватили, поставили на колени. Бабкин что-то орал – Макар не разбирал ни слова. Рядом с ним возникла Маша – мокрая с ног до головы, по подбородку течет струйка крови – и тоже попыталась его поднять.