— Но ведь не женился. Давай-ка, пока решим вот что: если у Тары сто восемьдесят пять золотых рыбок, а в каждый аквариум можно сажать только семь, сколько понадобится аквариумов?

— Он не женился, потому что Рози умерла. Она написала своим родителям записку, что уезжает в Англию с моим папой, а потом Рози убили.

— Это было давным-давно. И не меняй тему. Рыбки сами в аквариумы не запрыгнут.

Смешок, потом долгая пауза — Холли сосредоточилась на делении — и изредка одобрительное бормотание Шая. Я прислонился к стене рядом с дверью, отдышался и попробовал рассуждать спокойно.

Я каждой клеточкой тела рвался влететь в комнату и схватить дочку в охапку, однако, похоже, Шай еще не окончательно свихнулся, и опасность Холли не грозит. Более того, девочка пытается раскрутить моего братца на разговор о Рози. Я на собственной шкуре убедился, что Холли кого угодно раскрутит. Все, что она вытянет из Шая, станет моим оружием.

— Двадцать семь! — торжествующе произнесла Холли. — И в последнем будет только три рыбки.

— Точно. Молодец!

— Рози убили, чтобы она не вышла замуж за моего папу?

Секунда молчания.

— Это он так говорит?

Вонючая скотина. Я до боли вцепился в перила.

— Я не спрашивала, — небрежно ответила Холли.

— Никто не знает, за что убили Рози Дейли, а теперь выяснять поздно. Что было, то прошло.

Холли сказала с обезоруживающей, незыблемой уверенностью девятилетнего ребенка:

— Папа выяснит.

— Да ну, серьезно? — спросил Шай.

— Ага. Он так сказал.

— Хорошо… — Надо отдать брату должное — в его голосе почти не было злобы. — Твой папа — полицейский. Это его работа — так думать. Теперь взгляни сюда: если у Дезмонда есть триста сорок две конфеты и он разделит их поровну себе и еще восьми друзьям, сколько получит каждый?

— Когда в учебнике написано «конфеты», нам велят писать «кусочки фруктов». Потому что конфеты вредные. По-моему, это глупо, конфеты же воображаемые!

— Конечно, глупо, только все равно — сумма не меняется. Хорошо — сколько кусочков фруктов?