– Да, – улыбнулась она.

– Продолжайте.

– Я разрезаю упаковку мороженого пополам. Беру одну половину и ложку с собой, сажусь на диван перед телевизором. Опра Уинфри поворачивается к доктору Филу. Он сидит среди публики и поднимает вверх указательный палец. Он повязал на палец красную нитку и как раз собирается рассказать зачем, когда Каспер начинает кричать. Я знаю, что ему ничего не нужно, он кричит просто мне назло. Он кричит, потому что знает: меня это расстраивает, я не выношу плохого поведения в своем доме.

– Что он кричит?

– Между нами две закрытые двери. Но я слышу, что он кричит мне гадкие слова. Он кричит: жопа, жопа…

Лидия покраснела, пот заблестел у нее на лбу.

– Что вы делаете? – спросил я.

Она снова облизала губы, дыхание было тяжелым. Она приглушенно продолжила:

– Я прибавляю звук в телевизоре. Оттуда несется грохот, фальшиво аплодируют, но что-то неправильно, мне больше не хорошо. Передача перестала казаться веселой. Он испортил мне удовольствие. Так-то оно так, но я должна ему это объяснить.

Лидия вяло улыбнулась, не раскрывая губ, с почти белым лицом; вода над ее лбом отливала металлом.

– Вы так и делаете? – спросил я.

– Что?

– Что вы делаете, Лидия?

– Я… я прохожу мимо кухни и спускаюсь в нижнюю гостиную. Из комнаты Каспера слышатся писк и странный шум… Я не знаю, что он придумал, я просто хочу вернуться наверх и посмотреть телевизор, но подхожу к двери, открываю, вхожу и…

Она замолчала. Вода вливалась в полуоткрытые губы.

– Вы входите, – повторил я. – Куда входите, Лидия?

Ее губы слабо шевельнулись. Пузырьки воздуха сверкнули и пропали.

– Что вы видите? – осторожно спросил я.

– Когда я вхожу, Каспер притворяется, что спит, – медленно сказала она. – Он порвал бабушкину фотографию. Он обещал, что, если ему ее дадут, он будет осторожно с ней обращаться, это единственная фотография, какая у меня есть. Когда он ее испортил, то просто бросил ее и притворился, что спит. В воскресенье нужно серьезно поговорить с Каспером, обсудить, как нам вести себя друг с другом. Интересно, какой совет дал бы мне доктор Фил. Я замечаю, что ложка до сих пор у меня в руках; я смотрюсь в нее – но там не я, в металле отражается плюшевый медведь, наверное, он висит на потолке…

Вдруг у Лидии болезненно искривился рот. Она пыталась засмеяться, но лишь выдавила странный звук. Снова попробовала – но звук был совсем не похож на смех.