Майя поколебалась, но потом спросила:

– Можно вечером пригласить вас на стаканчик?

Я поразмыслил. Симоне с подружками отправится в Народную оперу на “Тоску” и вернется домой поздно. Беньямин спал у деда, а сам я собирался весь вечер работать.

– Не исключено, – ответил я с ощущением, будто делаю что-то противозаконное.

– Я знаю одно местечко на Рослагсгатан, – сказала Майя. – Называется “Петерсон-Бергер”, там очень скромно, но ужасно приятно.

Я просто ответил: “Идет”, – взял куртку, погасил в кабинете свет, вышел и запер дверь.

Мы прокатились на велосипедах мимо Хагаперкена, вдоль Бруннсвикена и спустились к Нортуллю. Улицы были почти пустыми. Времени – не больше половины восьмого. Весна дрожала в деревьях, в светлых голосах птиц.

Мы поставили велосипеды напротив маленького парка у старой таверны “Клаэс по Хёрнет”. Войдя в ресторан и встретив приветливый взгляд хозяйки, я заколебался. Следует ли мне быть здесь? Что отвечать, если Симоне позвонит и спросит, чем я занимаюсь? Неприятное чувство нахлынуло и прошло. Майя – коллега, мы хотим продолжить наш разговор. Все равно Симоне сегодня вечером нет дома. Наверное, сейчас она с подругами как раз пьет вино в Народной опере.

У Майи был мечтательный вид. Я не понимал, что она вообще делает здесь со мной. Ослепительно красивая, юная, открытая. Я как минимум лет на пятнадцать старше ее и женат.

– Обожаю их куриный шашлык с кумином, – сказала она и пошла вперед, к столу в дальней части зала.

Мы сели, и к нам тут же подошла женщина с кувшином воды. Майя подперла щеки руками, посмотрела на стакан и тихо сказала:

– Если нам надоест, можно поехать ко мне домой.

– Майя, вы что, кокетничаете со мной?

Она засмеялась, и ямочки на щеках стали глубже.

– Мой папа всегда говорил, что я такой уродилась. Невыносимая, говорил, кокетка.

Я понял, что ничего не знаю о ней – о ней, явно глубоко изучившей все, что я делал.

– Ваш отец тоже был врачом? – спросил я.

Она кивнула:

– Профессор Ян Э. Свартлинг.

– Нейрохирург? – впечатлился я.