– Шесть лет без инцидентов – и Лидия получила разрешение ненадолго покидать лечебницу.

– Вообще без инцидентов? – спросил Йона.

Лангфельдт подумал.

– Был один случай, но его так и не смогли доказать.

– А что произошло?

– Одна пациентка поранила лицо. Утверждала, что сама порезалась ножницами, но ходили слухи, что это сделала Лидия Эверс. Насколько я помню, это были просто сплетни, ничего серьезного.

Лангфельдт поднял брови, словно хотел продолжить свой отчет.

– Продолжайте, – попросил Йона.

– Ей разрешили вернуться домой. Она продолжала лечиться, жила самостоятельно. Не было никаких, совершенно никаких причин сомневаться в том, что она действительно хочет выздороветь. Через два года курс лечения закончился. Лидия выбрала форму терапии, которая тогда была в моде. Она начала проходить групповую терапию у…

– Эрика Марии Барка, – вставил Йона.

Лангфельдт кивнул.

– Похоже, эта затея с гипнозом не принесла ей пользы, – высокомерно сказал он. – Кончилось тем, что Лидия пыталась совершить самоубийство. Она попала ко мне в третий раз…

Йона перебил доктора:

– Она рассказала вам о срыве?

Лангфельдт покачал головой:

– Насколько я понимаю, в нем был виноват гипнотизер.

– Вам известно, что она призналась Барку в убийстве ребенка? – жестко спросил Йона.

Лангфельдт пожал плечами:

– Я об этом слышал, но ведь гипнотизер может заставить человека признаться в чем угодно. Я так считаю.

– Значит, вы не принимаете признания Лидии всерьез? – уточнил комиссар.