Весла мягко покачивались на воде.

– Что оружие, которое продавали Кении, должно пойти в Судан.

Сальман промолчал.

– Что тот снимок в ложе сделала ваша жена.

Понтус сидел, уставившись в дно лодки. Он поднял упавшие весла; по рукам потекла вода.

– Я не могу отменить сделку, – угрюмо сказал он. – Я слишком торопился, мне нужен был заказ…

– И вы подписали контракт.

– Все выглядело бы идеально, даже если бы раскрылось. Можно было бы стоять на том, что мы действовали, не подозревая ничего дурного, никто не оказался бы виноват.

– Но все пошло не так.

– Да.

– Я решил подождать, не брать вас сразу…

– Потому что у вас не хватало доказательств.

– Я пока не разговаривал с прокурором, – продолжал Йона. – Но думаю, что можно смягчить вам наказание, если вы согласитесь свидетельствовать против Рафаэля Гуиди.

– Свидетельствовать! Еще чего! Я не собираюсь свидетельствовать, – отрывисто проговорил Понтус. – По-моему, вы не поняли. Я подписал особенный контракт. Не будь я таким трусом, давно бы уже сделал, как Пальмкруна.

– Если вы выступите свидетелем, полиция защитит вас.

– Пальмкруне повезло, – прошептал Понтус. – Повесился. И теперь подписать разрешение на экспорт должен другой директор. Пальмкруна стал неинтересен Рафаэлю, и кошмар сбылся…

На безжизненном лице Сальмана вдруг расцвела улыбка. Глядя на него, Йона подумал, что Пальмкруне не так уж повезло. Его кошмаром, вероятно, была смерть сына.

– Психолог уже едет. Она попробует убедить вас, что самоубийство – не выход…

Сальман стал отгребать от берега.

– Понтус, мне нужны ответы! – крикнул Йона. – Вы сказали, что нынешний директор Агентства должен подписать разрешение на экспорт, но что случится, если он откажется? Может же он просто отказаться подписывать контракт Паганини? Может?