Он ничего не видел; обжигающая волна паники смыла все мысли, унесла их в перерезанную вспышками темноту. Эрик не понимал, что произошло; его тело оставалось напряженным, готовым к бегству и бодрствованию.

Надо было позвать на помощь, но вместо этого Эрик замер и прислушался. Стояла абсолютная тишина.

Иногда доносился слабый гул, как от ветра в печной трубе.

Эрик осторожно потрогал поврежденную руку: она обернута бумагой.

Сердце забилось быстрее.

Это просто безумие, подумал он.

Нелли напала на меня, серьезно ранила, рука наверняка сломана.

Эрик пошевелился. Кровь свернулась, приклеив к матрасу волосы и щеку.

Он поднял голову, и дыхание перехватило от головокружения. В виске застучало, когда он заставил себя встать на колени.

От боли и ужаса Эрик тяжело дышал. Он снова прислушался, но не уловил никакого движения, не услышал ничьего дыхания, кроме своего собственного.

Он уставился в темноту, поморгал, но глаза не привыкали.

Если я не ослеп, то здесь вообще нет света, подумал он.

Он вспомнил, что, прежде чем потерял сознание, Нелли тащила его вниз по крутой подвальной лестнице.

Прижимая к груди больную руку, он хотел было подняться, но не смог выпрямить спину и ударился обо что-то головой.

Тихо загудел металл.

Эрик двинулся вперед, согнувшись и вытянув руку, но через два шага уперся в решетку.

Что-то мокрое чавкнуло под его подошвой.

Эрик продолжал на ощупь перебираться вдоль прутьев и дошел до угла.

Клетка.

Сердце гулко забилось, снова проснулась паника, кровь застучала в ушах, Эрик едва дышал.