Сиенна домыла маску, вытерла ее сухим полотенцем и положила так, чтобы оба могли увидеть результат ее трудов.
Увидев внутреннюю поверхность маски, Лэнгдон не поверил своим глазам. Она была вся покрыта текстом из десятков слов, который начинался с «Кто умудрится постичь умом» и затем закручивался по спирали к центру так, что прочитать его можно было, только поворачивая маску, поскольку слова в нижней части оказывались перевернутыми.
Манера написания текста невольно навевала ассоциации со спиралеобразным путем наверх по горе чистилища. Будучи специалистом по символогии, Лэнгдон сразу распознал в ней Архимедову спираль, закрученную по часовой стрелке. Причем количество ее витков от первого слова до последней точки в самом центре составляло хорошо знакомое число.
Затаив дыхание, Лэнгдон медленно поворачивал маску в руках, читая закрученный к центру текст.
– Первая строфа из «Ада» Данте слово в слово, – сказал он. – «Кто умудрится постичь умом – ужасный смысл какой таится в этих строчках?..»
– А дальше? – нетерпеливо спросила Сиенна.
Лэнгдон покачал головой.
– А дальше – нет. Строфы написаны в той же манере, но у Данте я такого не встречал. Судя по всему, кто-то просто сымитировал его стиль.
– Зобрист, – прошептала Сиенна. – Больше некому.
Лэнгдон кивнул. Предположение вполне обоснованное. Как-никак, перестановкой Злопазух в «Карте ада» Боттичелли Зобрист уже продемонстрировал свою склонность к внесению корректив в творения великих мастеров ради достижения нужных ему целей.
– Остальная часть текста очень странная, – продолжил Лэнгдон, снова поворачивая маску, чтобы читать дальше. – Тут говорится… об отрезании голов лошадям… и собирании костей слепых. – Скользнув взглядом по словам почти в самом центре круга, он вздрогнул. – И здесь упоминаются кровавые воды.
Сиенна приподняла брови.
– Как в ваших видениях?
Лэнгдон кивнул, размышляя над текстом.
– Посмотрите, – прошептала Сиенна, заглядывая ему через плечо и показывая на слово во втором витке текста. – Конкретное место.
Лэнгдон нашел слово, которое почему-то пропустил при первом чтении. Это было название одного из самых удивительных и поистине уникальных городов на свете. Вспомнив, что именно там Данте Алигьери заразился смертельной болезнью, которая его убила, профессор невольно вздрогнул.