Он обвел крещальню взглядом и остановил его на алтаре. В нише, отгороженной от посетителей цепочками на столбиках, стоял массивный прямоугольный жертвенник из мрамора.
Алтарь был единственным местом во всем помещении, за которым можно было спрятаться. Более того, одна из цепочек ограждения слегка покачивалась… как будто ее только что потревожили.
Лэнгдон и Сиенна притаились за алтарем. Быстро собрав мокрые полотенца и вернув на место крышку купели, они схватили посмертную маску и нырнули за жертвенник, рассчитывая, что смогут незаметно выскользнуть оттуда и смешаться с толпой, когда в баптистерий впустят туристов.
Северный вход только что открывали – во всяком случае, ненадолго. Лэнгдон услышал шум толпы на площади, который сразу стих, как только дверь снова закрыли.
Теперь в тишине по каменному полу раздавались шаги одинокого посетителя.
Лэнгдон не успел выключить свет над купелью и надеялся, что экскурсовод его не заметит. Похоже, что не заметил. Шаги быстро приближались к алтарю и остановились перед жертвенником, за которым прятались Лэнгдон и Сиенна.
Наступила долгая тишина.
– Роберт, это я, – сердито произнес мужчина. – Я знаю, что вы там. Вылезайте и объясните, черт возьми, что все это значит.
Глава 59
Лэнгдон знаком велел Сиенне оставаться на месте и передал ей маску, которую успел убрать в полиэтиленовый пакет. Затем медленно поднялся.
Он стоял, будто священник, позади алтаря баптистерия и смотрел на паству, состоявшую из одного прихожанина. У незнакомца были светло-каштановые волосы, стильные очки и ужасная сыпь на лице и шее. Он раздраженно почесал шею, и в его взгляде под опухшими веками читались нескрываемая злость и раздражение.
– Может, объясните, Роберт, какого дьявола вы тут делаете? – поинтересовался он, переступая через цепочку ограждения и подходя к Лэнгдону. Он говорил с американским акцентом.
– Разумеется, – вежливо ответил Лэнгдон. – Но сначала хотелось бы узнать, кто вы такой.
Мужчина замер, не веря своим ушам.