Сински кивнула и опустила взгляд на украшение из синего камня в виде змеи, обвивающей жезл.

– Современный символ медицины. Вам наверняка известно его название «кадуцей».

Лэнгдон поднял взгляд, как будто собирался что-то сказать.

Она ждала. Что?

Однако он передумал и, вежливо улыбнувшись, сменил тему:

– Так зачем я вам понадобился?

Элизабет жестом пригласила его в импровизированный отсек для совещаний с металлическим столиком посередине.

– Присядьте, пожалуйста. Я хочу вам кое-что показать.

Лэнгдон прошел к столику, и Элизабет отметила про себя, что профессор, хоть и был явно заинтригован неожиданностью встречи, не проявлял ни малейшего беспокойства. Он очень уверенный в себе и самодостаточный человек. Интересно, сохранит ли он такое же самообладание, когда узнает, зачем его привезли?

Дождавшись, когда Лэнгдон устроится за столиком, Элизабет без всяких преамбул передала ему предмет, который они изъяли из ячейки флорентийского банка менее двенадцати часов назад.

Лэнгдон внимательно осмотрел маленький резной цилиндр, а затем коротко изложил ей то, что она и так уже знала. Цилиндр представлял собой старинную печать, которую можно было использовать для печатной графики. На нем было вырезано жуткое изображение трехглавого Сатаны и слово «saligia».

– Saligia, – продолжил Лэнгдон, – это латинское мнемоническое обозначение…

– Семи смертных грехов, – закончила фразу Элизабет. – Да, это мы уже выяснили сами.

– Что ж… – Лэнгдон был явно озадачен. – И по какой же причине вы хотели мне это показать?

– Причина есть.

Забрав цилиндр, Сински принялась его энергично встряхивать, и внутри загремел шарик генератора.

Лэнгдон непонимающе следил за ее манипуляциями, но не успел он спросить, что она делает, как кончик цилиндра засветился, и Элизабет направила луч на гладкую стенку переоборудованного самолета.

Тихонько присвистнув, Лэнгдон придвинулся ближе к изображению на стене.