– «Карта ада» Боттичелли, – объявил он. – Иллюстрация Дантова ада. Хотя вы, наверное, и так уже это знаете.

Сински кивнула. Благодаря Интернету ей с помощниками удалось идентифицировать картину, но ее удивило, что автором был Боттичелли, которого она знала по его светлым, полным идеализма шедеврам «Рождение Венеры» и «Весна». Сински очень нравились эти картины, хотя они и символизировали плодородие и создание жизни, что являлось лишним напоминанием о ее трагическом бесплодии, о том единственном, чего была лишена ее плодотворная во всех других отношениях жизнь.

– Я надеялась, – сказала Сински, – что вы расскажете мне о символике, скрытой в этой картине.

Впервые за время встречи Лэнгдон проявил неудовольствие.

– И вы позвали меня за этим? Мне показалось, что речь шла о чем-то очень срочном.

– Я вас очень прошу.

Лэнгдон тяжело вздохнул.

– Доктор Сински, вообще-то, если вы хотите узнать о конкретной картине, лучше обратиться в музей, где она хранится. В данном случае это Ватиканская апостольская библиотека. У Ватикана есть превосходные иконописцы, которые…

– Ватикан меня ненавидит.

Лэнгдон ошарашенно на нее посмотрел.

– И вас тоже? Я-то считал, что только меня.

Она грустно улыбнулась.

– ВОЗ считает, что широкая доступность противозачаточных средств является ключевым фактором как предотвращения болезней, передающихся половым путем, например СПИДа, так и контроля рождаемости, а следовательно, и здоровья человечества.

– А Ватикан думает иначе.

– Именно. Он приложил огромные усилия и потратил безумные деньги на то, чтобы в странах третьего мира контрацепцию считали злом.

– Да, верно. – Лэнгдон понимающе улыбнулся. – Кому, как не восьмидесятилетним старцам, давшим обет безбрачия, учить мир, как заниматься сексом?

Лэнгдон нравился ей все больше и больше.

Она снова потрясла цилиндр, чтобы зарядить аккумулятор, и опять направила луч на стену.

– Профессор, смотрите внимательнее.

Лэнгдон подошел к изображению и наклонился, чтобы разглядеть получше, и вдруг застыл на месте.