Когда он коснулся пола, магазин был уже пуст. В ту же секунду снаряд, пущенный негром, попал в стену позади него. Взрыв света и камней. Морван вскочил: пламя лизало его спину. Бросил ружье и достал девятимиллиметровый. Ничего не видно. Он замахал левой рукой, разгоняя дым, и двинулся вперед. У нигерийца больше не было головы, из живота вываливались внутренности, уже припудренные пылью.
Он взвел курок.
– Вы где, говнюки? – заорал он, перемещаясь в соседнюю комнату. – Покажитесь!
Он выстрелил в воздух, чтобы придать веса своим словам, и чуть не принял на голову кусок потолка, который рухнул в ответ. Одним ухом он больше ничего не слышал, но это не меняло его решимости продолжить монолог:
– ВЫ ГДЕ, черт возьми?
Он спотыкался в общем хаосе, обеими руками сжимая ствол, когда за спиной раздался выстрел. Он повернулся, выцеливая: никого. Опустил глаза. Выстрел сделало его ружье. Патрон, оставшийся в патроннике, и огонь вокруг спровоцировали выстрел. Убитый собственным ружьем – что за прекрасная смерть.
В ту же секунду белесая пелена расступилась справа, и из нее показался Редлих, наставивший на него дуло сорок пятого калибра, которое казалось огромным, как раструб огнемета. Поза и уверенность руки выдавали опытного стрелка.
Морван нажал на спуск, даже не подумав упасть, – его рефлексы сейчас срабатывали, как пули: в порядке очереди, пожалуйста. Сила отдачи заставила его вновь отступить за порог, но он продолжал стрелять, хотя ничего не видел. Когда дым рассеялся, Редлих лежал далеко, очень далеко, покрытый щебнем и кровью.
Вокруг Морвана образовалось кольцо огня. Он переступил через него и отправился инспектировать кухню. Никого. Третий где-то наверху. Морван бросился по лестнице, ощупал карманы куртки, нашел новую обойму. Оружие было горячим, как вышедший из печи кирпич. Он сам задыхался в бронежилете.
Коридор над гостиной. Огонь ревел внизу, но на данный момент сам он был вне досягаемости.
Первая комната: никого.
Вторая комната: никого.
Третья комната: ванная, неожиданно прохладная.
Он обошел весь этаж: где Лартиг? Он представил себе калеку, вцепившегося в штурмовое ружье или в какое-то другое боевое оружие. Убить его, даже если единственным выходом станет броситься вместе с ним и его каталкой в бушующее пекло.
Сорок лет назад он пощадил Человека-гвоздя: результат налицо.
Он вернулся обратно. Из глаз текли слезы. Лицо превратилось в маску из раскаленной пыли. Он потер веки и замер: Лартиг был перед ним, в конце коридора, съежившийся в своем кресле. Его руки, как когти, вцепились в ружье «ремингтон». На глаз: три или четыре выстрела, а потом перезарядка вручную. Если предположить, что он умеет им пользоваться, при перезарядке у него останется время на один или два выстрела до того, как Морван окажется рядом.