Он двинулся вперед. Или ружье заряжено патронами с картечью и Лартигу удастся в него попасть, но тогда всего лишь несколькими дробинами. Или оно заряжено пулевыми патронами, с какими ходят на кабана, и шансы попасть в цель скатываются к минимуму, зато если Лартиг попадет в голову, Морван останется без нее.

Лартиг открыл огонь, и Морвана отбросило назад. Стена слева от него искрошилась десятком дырочек. Дробь. Он кинулся на калеку, который, забившись в угол, перезарядил и снова выстрелил. Снова мимо. Скульптор ухмылялся и плакал одновременно и, казалось, усыхал на глазах. Он передернул затвор и снова нажал на курок: Старик был всего в трех метрах.

Струя металла ударила его в левое плечо, но он не упал. Изготовился стрелять, когда его озарило. Он отбросил оружие, кинулся на Лартига, ухватил кресло за оба подлокотника и притянул к себе, чтобы калека оказался на нужной оси. А затем ударом ноги толкнул его на объятую пламенем лестницу. Ремейк знаменитой сцены из «Поцелуя смерти», когда Ричард Уидмарк сталкивает старушку-калеку с лестницы, только с добавлением пылающего пекла. Лартиг завопил, но Морван слышал только вой поглощающего его пламени.

Неожиданно ему захотелось захохотать. Но вместо этого он рухнул вниз вместе с остатками разверзшегося у него под ногами пола.

Морван приземлился в уже выжженном пространстве, скорее в пепле, чем в печи, и сквозь жар ощутил дуновение свежести. Он стоял на коленях, почти целый, и смог подняться на ноги, чтобы оказаться перед рухнувшей стеной, которая распахивала перед ним широкую и чистую улыбку утренней синевы. Сам не зная как, он очутился снаружи и теперь катился вниз по скалистому склону. Серая трава, зеленые скалы, сиреневые камни…

Он остановился в последний момент, над самой пропастью.

Подумал о сыне, которому должны уже оказывать помощь. Подумал о Гаэль, в безопасности в Шату, под приглядом вооруженных полицейских. О Лоике, который сейчас спал, продав за бесценок семейное состояние. Подумал о своих внуках, Миле и Лоренцо, рядом с их матерью, Ледяной Девой, которая изливала на них всю теплоту, на какую была способна.

И только тогда осознал, что горит, вернее, горит его бронежилет, обжигая ему бока и плечи. Он сунул руку в язычки пламени и умудрился отстегнуть липучки нагрудника. Швырнул его в пустоту, вспомнив, что инструкция утверждала, будто кевлар огнеупорен. Черта с два!

Морван захохотал: решительно, рассчитывать можно только на себя.

III. Другой

III. Другой

130

130

Насколько Гаэль поняла, во время перестрелки, о которой с утра трубила вся пресса, Эрван был ранен и неизвестно, кто именно стрелял. Его перевезли на вертолете в Париж, в госпиталь «Сальпетриер». И все для того, чтобы констатировать, что рана неопасна. Пуля только задела левый бок, над подвздошной костью.