– Вы с ее отцом за кого себя принимаете? За богов?

– Какое это сейчас имеет значение? Вы ведь разводитесь, верно? И у меня даже нет больше акций «Колтано»…

Руку Лоика сотрясала дрожь. Вероятность случайно вылетевшей пули становилась все весомее.

– Ты так просто не выкрутишься. Не в этот раз!

С беззаботным видом Морван придвинулся ближе. Ребром ладони он нанес удар по руке с пистолетом. Лоик заорал. Морван целился в запястный канал и срединный нерв: парню будет больно держать ручку еще много дней. Девятимиллиметровый отлетел в другой конец комнаты. Морван схватил Лоика за горло и заставил встать:

– Слушай меня хорошенько, мальчик мой. С самого твоего рождения я защищаю тебя, и прежде всего от тебя самого. Что до Софии, она всегда смотрела на жизнь через стекло «мерседеса». Вы ничего не знаете, вам никогда не приходилось бороться, чтобы заполучить хоть что-то, поэтому уже поздновато учить меня жизни или изображать из себя крутого.

Он позволил сыну упасть обратно в кресло. Лоик скорчился там, потирая запястье:

– Я мог бы покончить с собой, убить Софию и детей.

– Сначала научись обращаться с оружием. – Морван подобрал пистолет: тот все еще стоял на предохранителе и никакого патрона в дуле не было. – Постараемся забыть обо всем, – продолжил он примирительным тоном. – С завтрашнего дня нужно начать скупать. Просто участвуй в торгах и получи…

– Ты не понял? – закричал Лоик. – Начхать мне на твои паршивые акции! За час я зарабатываю больше, чем приносят за день все твои рудники, вместе взятые. У тебя подход рабовладельца, давным-давно устаревший! Можно делать бабло, не проливая крови и не загоняя поколение за поколением под землю, чтоб они там подыхали. Хренов колониальный фашист!

Морван выслушал обличительную речь. Возможно, сын и прав. Возможно, он принадлежит к другой эпохе. Но Лоик не настолько глуп, чтобы не знать, что за биржей и финансовыми операциями всегда стояли пот, кровь и слезы.

– Уймись, – бросил он, как велят малышу заниматься тем, что ему больше подходит по возрасту. – Страницу с «Колтано» уже перевернули. И ваше наследство никогда не объединится, раз уж вы разводитесь. Все плохо, что плохо заканчивается.

Лоик встал и потянулся, – казалось, он уже забыл и про свой гнев, и про пистолет, и про угрозы. Бедный ребенок, бьющий все рекорды безответственности.

– Это могло бы стать твоей эпитафией, – все же издевательски заметил он.

– Когда наконец вы хоть на день прекратите меня судить?

Лоик схватил вечернюю «Монд», валявшуюся на столе, и швырнул ее в лицо отцу. Первая полоса была посвящена перестрелке в Локиреке и героизму Грегуара Морвана.