– Кац?

– Во всяком случае, в актах гражданского состояния никакого Санцио нет. Ребята, с которыми я разговаривала, ни в какой контакт с ним не вступали – только телефонные звонки и банковские переводы.

– А банковский счет?

– Жду его банковские данные, но без оптимизма.

– Адрес поставки?

– Кладбище в Лила.

Еще одно воспоминание заставило ее вздрогнуть: они проверили заодно и урны, прежде чем покинуть склеп, и обнаружили органические останки, совершенно неузнаваемые, – только специалист мог бы определить, которые из них принадлежат малышам.

Она решила добавить оборотов:

– Хватит терять время, давай зададим вопрос самому Кацу.

– Говорю ж тебе, чтобы его вызвать, я…

– Я имела в виду себя. Допрос за уютным ужином.

– Ты ему позвонишь?

– А зачем? Он мне оставил сообщение этой ночью: желает видеть меня сегодня вечером.

69

Перебраться через реку оказалось сложнее, чем они предполагали. Сальво описал несколько кругов, чтобы избежать стремнин, и явно как рулевой оставлял желать лучшего. Не говоря уж о том, что душу он в это дело не вкладывал: не спешил он на тот берег к хуту, наш Сальво…

В конце концов они причалили к обрывистому склону, подмытому рекой. На берегу трупы. Руки и ноги переплетались с корнями-стропилами и пальмами-стояками, обезглавленные тела плавали в причудливых позах. Была тут и разная техника, слишком тяжелая, чтобы ее можно было утащить, – полузатопленные пушки, увязшие в иле снаряды, непонятные куски металла.

– Что будем дальше делать? – встревожился Сальво.

– Высаживаемся. Бери свой чемодан.

Сальво спрыгнул в жижу, скорчив гримасу, и пришвартовал пирогу, старательно увертываясь от тел. Тошнотворный запах отдавал и свежестью зелени, и тлением человеческих останков.