Объяснение начинало звучать вполне правдоподобно и соответствовало тем слухам, которые ходили о Виаре: за его высокопарными гуманистическими разглагольствованиями скрывался коп, непреклонно ведущий собственный крестовый поход и лишенный всякой щепетильности.
– Я здесь не для того, чтобы копаться в твоих темных делишках, – прервал его Эрван. – Мне надо знать, почему ты стер все официальные данные об Изабель Барер, его бывшей жене, и о детях.
– От нее был один бардак. Сахар?
Эрван отрицательно покачал головой – коп действовал ему на нервы своими салонными манерами.
– Что ты имеешь в виду?
– В 2005-м журналисты начали интересоваться нашей маленькой, отлично налаженной системой. Да и адвокаты встали стеной. Нельзя было допустить, чтобы стало известно, что наш психиатр женился на безумной из Шайо[116].
– А в чем проблема, ведь Усено все равно погиб в 2006-м?
– Ты что, совсем тупой? Эти пустобрехи вполне были способны потребовать пересмотра дел, включавших заключения Усено, или аннулирования приговоров, основанных на признаниях наших бородачей, и все из-за появления нового фактора – нашей Мартовской Зайчихи. Главным козырем мужика была его репутация. Ты бы доверился снайперу, который прострелил себе ногу?
Эрвана он не убедил: роль психиатра при Виаре казалась ему довольно расплывчатой, как и важность личной жизни Усено с точки зрения суда.
– Ты мне так и не сказал главного, – продолжил Виар, попыхивая, как вождь племени сиу. – Откуда такой внезапный интерес к семейству Усено?
– Изабель Барер погибла на той неделе, попав под машину.
– Ты теперь регулировщиком служишь?
– В последние месяцы жизни она практиковала как психиатр под фальшивым именем, переодетая мужчиной.
– Какая связь с твоими заботами?
Эрван заколебался, потом выдал информацию – важно было заставить того расколоться:
– У нас есть все основания полагать, что она была связана с Человеком-гвоздем. Сентябрьским серийным убийцей.
– Какие основания?