До побережья они в тот день так и не дошли. Отшагав миль эдак пятнадцать, все трое уселись позавтракать и выпить вина в тени зеленых апельсиновых деревьев.

Фабрицио достал хлеб, сыр и вино, философствуя о том, как однажды он уедет в Америку и заживет там припеваючи. Перекусив, они растянулись на влажной от росы траве, наслаждаясь отдыхом и прохладой. Фабрицио расстегнул рубаху на груди и обнажил свою знаменитую татуировку. Он не слишком часто хвастался ею, хотя сюжет вполне соответствовал сицилийским нравам: муж закалывал жену прямо в объятиях любовника. Напрягая мускулы на груди, Фабрицио умело заставлял выколотую на коже парочку двигаться, в то время как занесенный кинжал в руке супруга вздрагивал, будто от гнева. Всех троих эта ожившая картинка весьма забавляла.

И тут с Майклом произошло то, что в Сицилии называют «ударом грома».

За апельсиновой рощей, где они отдыхали, тянулись огромные помещичьи поля. Через дорогу от рощи виднелась белая вилла, похожая на маленький дворец, перенесенный сюда словно из-под руин Помпеи. Вилла была построена в ложно-классическом стиле, с массивным мраморным порталом и круглыми греческими колоннами. Среди этих колонн Майкл и увидел стайку юных девушек, которых сопровождали две скромные матроны в темных нарядах. Скорее всего все они были крестьянками из ближайшего селенья и исполняли сохранившуюся с незапамятных времен повинность: убирали дом к приезду господина. Сейчас они собирали цветы, чтобы наполнить ими многочисленные вазы в господском доме.

Не видя отдыхающих под деревьями мужчин, девушки подходили все ближе, увлеченные своими букетами. Их легкие ситцевые платья обрисовывали стройные юные фигурки, почти детские. Но под горячим сицилийским солнцем женщины созревают очень рано.

Они затеяли какую-то игру: трое погнались за одной, та выскочила к обочине дороги, держа в руке большую пурпурную кисть винограда, а другой обрывая по ягодке и бросая ими в подруг. Ее пышные темные волосы отливали червонным золотом, как виноград.

На дороге у опушки апельсиновой рощи девушка вдруг остановилась, различив под деревьями светлые пятна мужских рубашек, приподнялась на пальчики, как балерина в танцевальном движении, готовая стремительно сорваться с места и убежать испуганной ланью. Пока она стояла, застыв, случайные зрители смогли разглядеть каждую черточку ее нежного лица, словно состоящего из овалов: овальные большие глаза, овалом изогнутые брови, мягкий овал лица. Ее кожа светилась теплым цветом топленых сливок, глаза казались фиолетовыми за-за густой тени мохнатых и длинных ресниц и сияли, как две дивные таинственные звезды. Припухлые, но не очень крупные губы нежного рисунка были будто окрашены кармином из спелого винограда.