– Помню? Я помню его, словно все произошло… ну, если не вчера, то, во всяком случае, на прошлой неделе.
4
4
Ранние заморозки.
По тонкому слою инея я шел через двор к пекарне, чтобы разжечь огонь в каменной печи в подвале. Тонкие осиновые полешки горели быстро и ярко. Сегодня предстоит напечь картофельных лепешек. Гвен нравилось жить такой очищенной от лишнего жизнью. Получать вознаграждение за все, сделанное своими руками. Немножко как на Ансте, где утомительные автобусные поездки в Леруик под проливным дождем вознаграждались новой пластинкой и вечерами в удобном кресле, со сладким чаем. Обозримые задачи, поощрение сразу же, и никто не следит за каждым твоим шагом с трибун.
Я вдруг испугался остаться в одиночестве, стоять перед ржавым противнем и думать о том удивительном времени, когда со мной тут кто-то был.
Я вышел в другую дверь, сбоку, и в нос мне ударил омерзительный запах. В этой комнате стояла большая морозильная камера, где мы хранили мясо. Я чуть приподнял крышку, и через маленькую щелку до меня донеслась такая тошнотворная вонь, что мне показалось, будто я
Там, в этой вонище, мне и пришла в голову одна мысль.
Письма. Письма Эйнара к матери. В каком месте надежнее всего можно спрятать что-то здесь, на хуторе? Там, куда можно часто ходить, не вызывая подозрений. В морозильнике.
Я прикатил тележку и вытащил камеру наружу. Откинул крышку, чтобы выветрилась вонь.
Гвен подошла, неся кадушку теста для лепешек. Остановилась, потянув носом.
– Чем так воняет?
– Тухлым мясом.
Она стояла с кадушкой в руках и не двигалась с места.
– Теперь понимаю, что он имел в виду.
– Это ты о ком?
– О дедушке. Он рассказывал, что сотни солдат гибли, штурмуя окопы. Их трупы повисали на колючей проволоке и гнили на солнце. Он говорил, что воняло, как от сломавшейся морозильной камеры. Но у нас морозильник никогда не ломался, и я не понимала, что он имеет в виду. А сейчас поняла.
– Ты еще хочешь печь лепешки? – спросил я. – Или бросим это дело?
Гвен посмотрела на меня.