– Хорошо.

Когда Эдвард поворачивал коня, я заметил на его лице плохо скрытую улыбку, отражавшую уверенность в том, что дело закрыто.

Когда мы вернулись, в доме царили тишина и уныние, а старый Приддис в одиночестве восседал перед пустым камином. Поглядев на нас, он спросил:

– Ну, как, Эдвард, все ли в порядке с лесными угодьями?

– Мы с мастером Шардлейком пришли к разумному соглашению, – отозвался его сын.

Сэр Квинтин пристально посмотрел на меня и буркнул:

– Помоги мне, Эдвард, я хочу встать.

Приддис-младший помог отцу подняться на ноги. Старик тяжело дышал, и его бесполезная рука бессильно раскачивалась. Белизна усохшей ладони напомнила мне мертвое лицо бедной Абигайль, и я невольно поежился.

– Довольно с меня этого дома! – раздраженным тоном проговорил Квинтин. – Здесь все не в себе. Я хочу уехать.

– Отлично, – умиротворяющим тоном согласился Эдвард. – Пойду, приготовлю коней. И, кстати, отец, – добавил он непринужденно, – мастер Шардлейк побывал в Рольфсвуде. Он говорил о той трагедии в плавильне, помнишь… Ну, которая приключилась, когда ты был коронером?

Глаза феодария сузились, и он пристально посмотрел на меня, а затем шевельнул здоровой рукой и произнес:

– Я уже почти и не помню, это было целую вечность назад. За всю мою жизнь мне пришлось рассмотреть столько разных дел! Пойдем, Эдвард, помоги мне выйти отсюда.

Затем он склонился вперед, впившись взглядом в мое лицо:

– Прощайте, мастер Шардлейк. Надеюсь, у вас хватит здравого смысла прекратить разбирательство. Этим людям и без того хватает неприятностей.

Я поднялся в свою комнату и остановился возле окна, разглядывая стрельбище. Итак, мне не удалось ничего узнать от Приддисов. Я ощущал беспомощный гнев и разочарование. В дверь постучали, и вошел Барак. Он был заметно встревожен.

– Как там члены семейства? – спросил я его. – В большом зале внизу никого нет…

– Фальстоу велел мне убираться из дома почти сразу после твоего отъезда, – пожаловался мой клерк. – Но пока я выходил, к дому подъехал гонец с письмом для тебя. Я надеялся, что пришли какие-то вести из Лондона, однако не узнал почерк.

Он запустил руку в дублет и извлек листок дешевой бумаги, небрежно сложенный и запечатанный воском. Спереди было написано мое имя и адрес – «Хойлендское приорство». Я вскрыл письмо.

– Из дома? – с интересом спросил Джек.